По виду все шло прекрасно, но на деле Леверн буквально кипела негодованием. Она всегда была силой, с которой приходилось считаться режиссерам и продюсерам, и ненавидела, когда с ней обращаются как с ничтожеством.
Съемочная и актерская бригада работали по шесть дней в неделю, и Леверн приехала в субботу утром одной из первых. Вернувшись домой накануне вечером, она нашла письмо от Хилды Маркс, которое ей не терпелось показать дочери. По мере того как появлявшиеся члены съемочной группы набрасывались на кофе с булочками, Леверн начала нетерпеливо расхаживать взад и вперед, каждую минуту поглядывая на часы. Осветители устанавливали приборы, необходимые для первой сцены, гримеры ожидали появления звезды, остальные нетерпеливо слонялись, не зная, что делать без режиссера. Рик Уэнер никогда не опаздывал на съемки, но прошел уже час после назначенного срока, и никто ничего о нем не знал.
Леверн начала беспокоиться. Что, если произошел несчастный случай и дочь лежит где-то на дороге раненая, истекающая кровью?
Она попыталась успокоить себя, сделать несколько глубоких вдохов, попробовала думать о чем-нибудь другом, но внезапно в дверь ворвался человек, которого она за последние дни так возненавидела.
– Пола ко мне, и немедленно! Грег, выключи эти приборы! Сегодня не будем снимать сцену с обмороком… А может, и вообще никогда! Быстрее! Придется внести серьезные изменения!
Не обращая внимания на Леверн, Рик промчался мимо, и та поняла, что пора действовать.
– Минуту! – резко окликнула она, хватая Уэнера за руку. – Где моя дочь?
– Отпустите меня! – с убийственным блеском в глазах предупредил Рик.
Но Леверн, никогда никого не боявшаяся, не испугалась и сейчас.
– Отпущу, если скажете, где Банни.
Поняв, что от старухи так просто не избавиться, Рик злобно прошипел:
– Пойдем в мой офис, и я все объясню, старая ведьма!
Грубо вырвавшись, он решительно зашагал в крохотный кабинетик. Когда они остались одни, Рик захлопнул дверь и набросился на Леверн:
– С той минуты, когда я увидел вас, нужно было отказаться от всего проекта! Это милое создание, которое вы произвели на свет и навязали всему миру, – такое же дерьмо, как вы сами!
– Где она? – упрямо повторила Леверн.
– Села в мою машину и пыталась сбить меня, когда я хотел ее остановить. Эта сука едва меня не прикончила!
– Банни сделала это?! Не верю! Она и мухи не убьет! Когда она уехала?
– Часов в шесть утра. Заявила, что покончила с фильмом и ноги ее не будет на площадке.
– Но самая главная, финальная сцена еще не снята! Гнев Леверн сменился недоумением – дочь никогда не вела себя так.
– По-вашему, я этого не знаю?! – огрызнулся Рик.
– Банни – профессионалка. По-видимому, вы сделали что-то такое, что заставило ее сказать подобные вещи!
Рик рухнул в кресло и закрыл лицо руками.
– Прошлой ночью мы ужасно поссорились… всю ночь ругались. Она не дала мне спать. Господи, эта стерва просто рехнулась!
– Но вчера все было так хорошо…
– Знаю! У нас был праздничный ужин. Я даже позволил ей выпить немного вина, впервые за все время. С самого начала съемок она вела себя как настоящий ангел!
Откинувшись на спинку, Рик поднял глаза на Леверн, по-прежнему неподвижно стоявшую перед ним.
– Это было вашей первой ошибкой. Банни плохо переносит алкоголь, – отрезала она. – Что было потом?
– Она настаивала, чтобы мы отправились в Италию и поженились, как только съемки будут закончены. Я объяснил, что это невозможно, потому что надо будет сразу же приступать к монтажу фильма. Я обещал владельцу прокатной конторы, что окончательный вариант будет готов к апрелю.
Леверн села, и продолжила за Рика сухим, сдержанным, саркастическим тоном:
– Тогда Банни сказала: прекрасно, можно пожениться здесь в Лондоне, и она будет готовить и вести хозяйство, пока вы работаете, и у вас начнется настоящий медовый месяц.
– Откуда, черт возьми, вы все знаете? – пораженно пролепетал Рик.
– Вы такой жалкий, омерзительно самодовольный, надутый осел, просто смотреть противно. Неужели и в самом деле считаете, что можете контролировать эмоции женщины тем, что у вас болтается в штанах?!
– Нечего вываливать ваше мужененавистническое дерьмо, старая карга!
– Не сметь повышать на меня голос! – с мертвенным спокойствием процедила Леверн. – Я единственный человек, который может спасти вашу проклятую картину. Итак, что произошло?
– Я пытался урезонить Банни, но она не желала слушать никаких отказов. Сказала, что беременна и, если я хочу избежать скандала, должен жениться на ней.
Леверн, сузив глаза, задумчиво сказала:
– Странно… я в жизни не слышала, чтобы она кому-нибудь угрожала. Если Банни не может настоять на своем, она обычно злится на всех и начинает плакать. И что же вы на это ответили?
– Другого выхода не было, пришлось сказать правду. У меня жена и двое детей.
Это оказался именно тот случай, когда даже ко всему привыкшая, обладавшая мировоззрением закоренелого циника Леверн была потрясена двуличием мужчин.
– Я думала, между вами и женой все кончено, ведь вы получили развод!
Рик, глубоко вздохнув, уставился в стеклянную перегородку, за которой сновали члены съемочной бригады, то и дело искоса поглядывавшие на кабинет.
– Совершенно верно, но мы по-прежнему живем вместе и разлучаемся ровно на столько времени, сколько необходимо, чтобы снять фильм. В конце концов, это наше дело. Леверн, все, что я вам сейчас сказал, – строго между нами. Понятно? – объявил Рик, многозначительно понизив голос.
– Слушайте, вы, подонок, давайте-ка выясним кое-что! Поверьте, меньше всего на свете я хотела бы, чтобы вы женились на Банни!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133