С тех пор возрождение этого древнего искусства, которому служили многие поколения Кирменов, стало целью ее жизни.
Желание побольше узнать об истории и технике ткачества гобеленов, их производстве, привело Лари в род-айлендскую Школу дизайна.
Основанная в 1877 году, она стала одним из лучших художественных учебных заведений страны. Считалось, что ее программа не уступает программе колледжа. В школе был целый факультет, на котором изучали текстильное производство.
С трудом пробираясь по снегу и размышляя о финансовых трудностях, Лари по-новому оценила идею, которая привела ее в Школу дизайна. Когда реально может она рассчитывать вернуться в Чехословакию? За четыре года, прошедшие после Пражской Весны, режим стал еще более строгим, чем до Дубчека. Въезд и выезд из страны был ограничен и разрешался только дипломатам и бизнесменам, передвижение которых контролировала тайная полиция. Переписка и телефонные разговоры были также строго ограничены. Лари продолжала время от времени посылать письма, адресованные матери, а также отправила пару писем Милошу Кирмену, но, похоже, они так и не дошли до своих адресатов. С таким же успехом Лари могла бы просто бросить их в океан. Возможно, пришло время подумать о чем-нибудь более реальном, чем спасение героических людей и прекрасных традиций.
Наконец, она добралась до «Красного трамвая». Как приятно было укрыться от жестокого мороза в теплом кафе, наполненном ароматом горячего кофе!
По обыкновению, все столики были заняты студентами Брауновского университета и Школы дизайна. Как только Лари приступила к работе, она сразу же забыла о своих проблемах. Это было для нее приятным облегчением.
В середине своей пятичасовой смены она заметила, что угловую кабинку, которую только что освободила шумная компания будущих архитекторов, занял человек, несколько встревоживший ее своей внешностью. Он был закутан в залатанную армейскую парку. У него были лохматые каштановые волосы, а, на щеках – небритая щетина. Хотя освещение в кафе было приглушенным, он не снимал солнцезащитные очки, скрывавшие его глаза.
– Что желаете? – спросила она потом, оторвав взгляд от нового посетителя, достала из кармана влажную тряпку и наклонилась над столом, чтобы протереть его.
– Как насчет свидания?
Теперь Лари совсем не хотелось смотреть на него, и она продолжала описывать тряпкой широкие круги.
– Это что-то новое, – с утомленным видом произнесла она. Обычно сначала знакомятся.
– Я нетерпелив.
Она снова положила тряпку в карман, достала блокнот и карандаш и уставилась на чистую бумагу.
– Я тоже нетерпеливо жду ваших распоряжений.
– Принеси пива. Любое, какое есть.
Она умчалась выполнять заказ, прежде чем он успел что-нибудь добавить.
Вернувшись с пивом, Лари увидела, что посетитель снял очки, но длинные волосы, падавшие на его голубые глаза, мешали ей рассмотреть незнакомца. Она поставила на стол кружку и скользнула по нему взглядом. И тут у Лари мелькнула мысль, что его лицо ей кажется знакомым. Он неторопливо улыбнулся ей.
Она начала припоминать.
– Ник?! – пробормотала она голосом, полным недоверия.
– Собственной персоной.
– Боже мой, Ник! Ну почему же ты не сказал?..
Он застенчиво пожал плечами.
– Хотел проверить. Посмотреть, трудно ли тебе будет узнать меня.
Лари покачала головой. Ее снова охватило смущение, когда она села напротив него и потянулась через стол, чтобы взять его за руку.
– От тебя перестали приходить письма, а мое последнее письмо тебе мне вернули. Это было уже так давно! Я была уверена, что ты…
– Я знаю. Мне жаль, – ответил он сухо, словно желая пресечь дальнейшее обсуждение этого вопроса. Но Лари не удовлетворил такой ответ.
– Как ты мог так поступить? Просто взять и прекратить переписку, и не…
– Я ничего не мог поделать, Лари. Из-за некоторых обстоятельств… поддерживать связь стало невозможно.
В ответ она пристально посмотрела на него. Ник сильно изменился за прошедшие несколько лет. Когда они познакомились, он мало чем отличался от любого другого молодого человека в Ньюпорте. Когда война еще не оставила на нем своего следа, глаза Ника сверкали оптимизмом, и он казался еще не сформировавшимся юношей. «Обыватель», любимое выражение Лари из американского сленга, наиболее точно характеризовало его. Но теперь в Нике Орне не осталось ничего обывательского. Черты лица заострились, а наивное выражение глаз сменилось настороженным. Его окружала, как Лари уже заметила с первой минуты, атмосфера тревоги и опасности. Весь облик Ника говорил о том, что ему не раз приходилось в своей жизни рисковать. Но несмотря на все перемены, он стал гораздо привлекательнее, чем прежде.
Лари услышала, что сидевшая за соседним столиком компания начала нетерпеливо требовать свежей порции пива.
– Я могла бы бросить работу прямо сейчас, чтобы мы могли спокойно поговорить.
– Не надо! Я подожду, пока ты не закончишь.
Она встала из-за стола, но снова задержалась.
– Ты ведь не призрак, правда?
Ник улыбнулся.
– Я посижу здесь.
Несмотря на все заверения Ника, Лари время от времени бросала взгляд в сторону его кабинки, боясь, что он может выйти на улицу и снова исчезнуть. Не поддавалось объяснению то, каким образом ему удалось как бы выпасть из реального мира вплоть до настоящего момента.
Во время первого года его службы во Вьетнаме их переписка постепенно приобретала для него все большее значение. Балансируя между жизнью и смертью, Ник не стыдясь, смело писал ей обо всех страхах и желаниях, и в конце концов Лари поняла, что идет на больший риск, открывая ему свои мысли и чувства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191