Вход в монастырь представлял собой тяжелую дубовую дверь в высокой стене, сложенной из древних камней и покрытой густыми зарослями плюща и жимолости. Стена на сотни метров тянулась вдоль узкой дорожки, которая извивалась по холмистой местности к востоку от Праги. Это всегда была самая бедная область, населенная чехами и словаками. В последнее время, как и в других странах Восточной Европы, где конец коммунистического правления означал возрождение этнической вражды, здесь было принято решение снова разделить эти земли и образовать самостоятельные государства. Теперь монастырь находился в республике Словакия. Ближайшим населенным пунктом был небольшой поселок Длемо.
Когда у Ника и Лари возникла мысль о том, что Кат, возможно, вернулась к своим корням, они прежде всего попытались связаться с монастырем в Длемо. Но в монастыре, конечно же, не было телефона. В местном почтовом отделении, куда они позвонили, им сообщили, что почта и все остальные средства связи по-прежнему остались В домике возле монастырской стены, и что между монахинями и почтовыми служащими и посыльными нет никакого контакта. Несколько десятилетий назад некоторые монахини каждый день выходили из монастыря, чтобы преподавать в маленькой сельской школе. Но коммунисты, придя к власти, положили этому конец. С тех пор такая практика так и не возродилась.
Накануне утром Лари продиктовала телеграмму, которую должны были доставить вместе с обычной почтой. Потом они с Ником выехали из Праги во взятом напрокат автомобиле, оставив Кэти на попечении дедушки. Милошу сказали, что эта поездка связана с одним из заданий Ника. Лари не хотела волновать отца. Она не знала также, что скажет Милошу, если их предположение окажется верным.
Лари и Ник ехали весь день и остановились на ночлег в небольшой сельской гостинице неподалеку от монастыря. Они надеялись, что на следующее утро телеграмма уже будет доставлена по назначению, и им позволят побеседовать с кем-нибудь, кто мог бы ответить на несколько вопросов.
И вот теперь они стояли перед дубовой дверью в каменной стене. Эта дверь вела к ответам на вопросы, которые мучили их всю жизнь. Возле двери висел колокольчик без язычка, а рядом на кожаном ремне был прикреплен молоточек. Колокольчик заржавел, а деревянная рукоятка молоточка потрескалась. Очевидно, они висели здесь уже давно, и пользовались ими не слишком часто.
– Иди вперед! – сказал Ник.
– Я словно парализованная. Лучше ты иди! – ответила Лари.
Ник подождал, а потом взялся за молоточек и повернулся к Лари. Она вопросительно посмотрела на него.
– Я только хочу, чтобы ты знала: что бы ты там ни узнала, бояться нечего. У тебя есть все. Дом, я, Кэти, наша любовь.
Гари вскинула руки и обняла его.
– Дорогой, дорогой Ник, я все знаю. Но сейчас я делаю это не только для себя, но и для нее!
Он кивнул, а потом поцеловал ее долгим поцелуем. Некоторое время они стояли, прижавшись. Наконец Ник взялся за молоточек. Но Лари схватила его за руку.
– Я сама!
Она три раза ударила молоточком по заржавевшему колокольчику, а потом отпустила его, и он повис на ремне. Звук колокольчика, на удивление чистый и приятный, замер где-то в окрестных полях.
Никто не вышел в ответ на звон. Было утро, возникшие в мыслях Лари образы монахинь, все еще погруженных в молчаливую молитву, помешали ей сразу же позвонить во второй раз. Но после того, как прошло пятнадцать минут, она снова потянулась к молоточку. Как раз в эту минуту дверь с треском приоткрылась, и из нее выглянула молодая монахиня с ангельским личиком, плотно обтянутым накрахмаленным монашеским головным убором.
– Мы – те люди, которые…
Лари ничего больше не успела сказать, когда монахиня поднесла палец к губам, умоляя ее соблюдать тишину. Потом она потянула дверь на себя и жестом пригласила Лари войти. Ник последовал было за ней, но монахиня подняла руку и покачала головой.
Ник отступил назад.
– Я буду ждать, сколько бы времени это ни заняло, – сказал он.
Лари послана ему воздушный поцелуй, и тут же тяжелая дверь закрылась за ней.
Внутри, за стеной, царил безмятежный покой. Паутина узких тропинок, обсаженных цветами, вела через лужайки, затененные громадными древними дубами, к небольшим каменистым садикам, предназначенным для созерцания, и к огородам, которые давали пищу. В центре стоял каменный монастырь с часовней и общими спальнями.
Пройдя за своей безмолвной проводницей по нескольким сводчатым коридорам, Лари оказалась наконец перед открытой дверью, которая вела в маленькую часовню, освещенную только лучами солнечного света, пробивавшимися через витражи. Возле алтаря, стоя на коленях, молилась женщина. Юная монахиня сделала Лари знак идти вперед. Когда Лари повиновалась ей, дверь в часовню закрылась – очень тихо, но в этом месте, где царствовала тишина, этого звука было достаточно, чтобы положить конец молитве. Женщина у алтаря подняла голову, но не повернулась и не поднялась с колен.
Лари нерешительно двинулась вперед и остановилась в нескольких шагах от женщины. Позволено ли ей заговорить первой?
Она была спасена от нерешительных раздумий.
– Вы желаете знать, была ли Катарина Де Вари сестрой нашего ордена? – произнесла стоявшая на коленях монахиня. – Зачем вам это?
Ее голос, эхом отдававшийся в маленькой часовне, был очень тихим. Она задала вопрос, однако в нем не было требовательных интонаций.
Хотя монахиня говорила по-чешски, Лари поняла ее. За последние годы, когда ее визиты на родину участились, беглость, с которой она говорила по-чешски в восьмилетнем возрасте, почти полностью вернулась к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191