Таким образом я и познакомился с Бартом три года назад. Каждый год проводятся большие гонки до Бермудских островов. Соревнуются сотни яхт. Эти состязания превосходны. Я участвовал в них дважды вместе с товарищем по университету, отец которого имел гоночную яхту.
Они дошли до кубрика, и Ник остановился.
– Три года назад я был членом его команды. Он пришел первым и запомнил меня. Его лодка стоит здесь, пока Палмер встречается с некоторыми финансовыми магнатами, проводящими лето в Ньюпорте, поэтому он и пригласил меня.
Ник бросил взгляд назад через плечо.
– Это редакция его журнала отправляет меня во Вьетнам.
– Так ты получил работу? – воскликнула Лари.
Она была взволнована и в то же время испытала разочарование. Потом ей пришло в голову, что это нельзя назвать трудной победой, раз он уже давно знал Палмера.
Ник, казалось, прочитал ее мысли.
– Барт был последним, к кому я обратился. Я предпочел бы не использовать связи. Я ведь уже говорил тебе, какие у меня были проблемы. Хотя я был абсолютно уверен, что Палмер денег на ветер не бросает. Если бы мои работы ему не понравились, он бы в ту же секунду сказал бы мне об этом. Но он нанял меня, потому что считает войну преступлением и готов напечатать любой материал, какой я ему предоставлю, даже если из-за этого у него будут неприятности.
Из кубрика Ник провел Лари через люк, и она спустилась по лестнице вниз, в каюту. Хотя салон был узкий и в середине его возвышался толстый столб мачта, он представлял собой привлекательное помещение с встроенными столами из полированного тикового дерева, занавесками из красивой ткани, закрывавшими иллюминаторы, и удобными сиденьями с подушками, которые могли служить в качестве коек. Наверху ряд панелей из прозрачной пластмассы пропускал дневной свет.
Вечер перешел в сумерки, и внутри стало темно. Там Ник не стал включать электрические лампочки, а снял с крючка большой латунный штормовой фонарь, зажег спичкой фитиль и повесил его обратно на столб мачты. Каюта озарилась теплым золотистым светом.
– Хочешь выпить? – спросил Ник.
– А что вон там?
И Лари указала на хрустальный графин, стоявший на полке с латунным ограждением, предохранявшим его от падения во время плавания.
Ник достал графин из ниши, вытащил пробку и понюхал содержимое.
– Похоже на коньяк. Но мы возьмем пиво и кока-колу или…
– Коньяк – это подойдет.
Лари присела на скамью.
Ник удивленно приподнял брови, но потом плеснул немного золотистой жидкости в рюмки и произнес тост моряков:
– Спокойного моря и попутного ветра!
Раньше Лари никогда не пила коньяк. Он сильно обжег ей язык. Ник сел напротив, и его взгляд был все время прикован к ней.
– Почему такая перемена, Лари? Ты заставила меня поверить в то, что не хочешь больше меня видеть.
– Тогда я была ужасно расстроена.
– И ты имела на это право.
Лари сделала маленький глоток коньяка. Жар, полыхавший в ее сердце, начал постепенно вырываться наружу. Посмотрев в свою рюмку, она печально улыбнулась.
– Я ведь ожидала, что ты извинишься передо мной, попросишь, чтобы я простила тебя. Но когда ты так и не пришел…
Лари подняла глаза и встретилась с его взглядом.
– Я не понимала раньше, как много ты для меня значишь, Ник… И я испугалась. Ты снова собираешься вернуться туда…
С ее губ сорвался короткий иронический смешок.
– Там, куда отправляюсь я, тоже довольно опасно, как говорят.
Он перегнулся через стол и наклонился к ней.
– И куда же ты отправляешься?
– В Нью-Йорк. Завтра.
Она довольно неопределенно описала обстоятельства, благодаря которым получила работу у лучшего дизайнера интерьеров. Лари сказала, что кое-кто в Ньюпорте рекомендовал ее, поразившись увиденным на вечеринке. При этом она ни словом не обмолвилась о Даниели.
– Да это же просто замечательно! – поздравил ее Ник. Потом добавил:
Кроме одного… Ты права: некоторые районы этого города – все равно что зона военных действий. Он взял ее за руку.
– Послушай, Лари, не беспокойся обо мне! Однажды я уже был ранен и не собираюсь допускать, чтобы это повторилось. Я хочу затаиться и не лезть на рожон. Откровенно говоря, меня гораздо больше беспокоишь ты.
– Я тоже буду сидеть как мышка.
Оба они засмеялись, но потом смех затих. Пламя керосинового фонаря мерцало, окружая их танцующими тенями. Его рука скользнула по ее пальцам.
– И все-таки я буду беспокоиться, – тихо сказал Ник. – Я тоже буду бояться, как и ты. Бояться, что наше время, может быть, пришло и ушло. Что в мое отсутствие ты найдешь того, кто тебе нужен… и что у меня никогда не будет шанса показать тебе, что я и есть именно такой человек…
От его прикосновения распространялось приятное волнение, которое потом волнами бежало по всему телу. Ищущий взгляд Ника проникал в глубины ее глаз, словно он пытался прочесть мысли дорогого ему человека.
Но она произнесла их вслух:
– У тебя есть шанс показать мне это прямо сейчас.
Он откинулся назад и посмотрел на нее.
– Это говоришь ты… или коньяк?
Лари улыбнулась.
– Возможно, мне нужна была доза для храбрости, чтобы сказать тебе это… И теперь уже не возьму свои слова обратно.
Он подождал еще мгновение, а потом подошел к ней и накрыл ладонью ее руку, призывая подняться. Когда она встала, Ник привлек ее к себе. Не было ни одного поспешного или лихорадочного движения, он хотел дать ей возможность в любой момент изменить свое решение. Лари не сопротивлялась.
– Так вот зачем ты пришла… – произнес он очень тихо.
В ответ она еще крепче прижалась к нему и подняла голову. В то же мгновение, как только Ник поцеловал ее, волна желания захлестнула Лари с головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191