почему так медленно строится город? Почему здесь так плохи бытовые условия?
Он сперва пытался доказывать, что за четыре года сделано сравнительно немало. Но видно было, что говорит он это только ради того, чтобы вызнать нашу позицию: может быть, мы растерявшиеся незнайки, судим о строительстве, не представляя всех трудностей?.. Но потом вдруг сказал:
— Ладно. Вы уже не новички здесь, и с вами я могу быть до конца откровенным.— Впервые за весь вечер в голосе Батенчука прозвучала усталость.— Фактически последние полгода город совсем не строился. Да и до этого... эх, что там говорить!..
Евгений Никанорович! Вы просили нас о том, чтобы весь последующий между нами разговор не был предан огласке: нечего, мол, старые угли ворошить,— догорят, и ладно. Мы тогда не согласились с вами. И правильно сделали. Дело не в том, что рассказ об айхальской истории в печати может повредить вашим деловым и дружеским отношениям с Виктором Илларионовичем Тихоновым. Нам кажется, Тихонов — достаточно мужественный человек, чтобы признать свои ошибки. Да и так ли уж он виноват? Ведь вы сами говорили, что, будь вы на его месте, поступили бы, возможно, точно так же.
Да и не только с ваших слов мы пишем об этой истории: о ней мы говорили с десятками людей. А пишем не просто для того, чтобы рассказать, а для того, чтобы истории такие больше не происходили. Ведь по сути дела «Айхал» — мы говорим о явлении, а не о факте — повторялся в Мирном ежегодно. Да и толь-' ко ли в Мирном!..
На этот раз было так. Из года в год стройка в Мирном финансировалась нерасчетливо. Причем не то чтобы Москва не давала денег, нет, понимая важность этой стройки, там рассуждали так: мы даем заранее урезанный план, но если вы его выполните, то добавим денег еще. Казалось бы, все так, все правильно. Но не учитывали в Госплане одного: чтобы выполнить план в деньгах, нужны еще и стройматериалы, и механизмы под эти деньги. Если стройка развертывается где-нибудь на западе, то все это можно доставить сравнительно быстро. А в Мирный? Сюда грузы можно завозить только летом. Значит, фонды, к примеру, на будущий год можно выделять самое позднее в конце этого года: пока заводы-поставщики выполнят заказ, пока привезут оборудование, материалы, механизмы в Усть-Кутский порт на Лене, пока порт этот, до предела загруженный, сможет отправить все необходимое в Мухтую, пока оттуда вывезут, наконец, грузы в Мирный,— вот и прошло полгода. А там — опять зима, встала Лена.
Кстати, на этот счет — о сроках выделения фондов для северных строек — существует установленный правительством порядок. Существует... но Госплан твердит свое: выполните — еще дадим...
И вот в шестидесятом году в тайге, севернее Мирного, геологи нашли месторождение Айхал. Мирненцы предложили быстро освоить его. По-государственному подошли. Предполагали так: освоение Айхала начать уже в шестидесятом году, но не торопясь, основательно, а часть фондов и механизмов, которые выделят, передать пока Мирному. План же по добыче алмазов
в этом году выполнить лишь за счет улучшения работы старых предприятий. Предложение мирненцев было, конечно, принято. Айхал благословили. Надо сказать и еще об одной немаловажной для последующего рассказа детали. В шестидесятом году трест «Якуталмаз» выполнил план добычи алмазов с трудом. Получилось это потому, что драга — первая в Союзе, опытная — на иреляхских россыпях, как говорится, не пошла. Дело это новое, и целый год ломали голову над технологией добычи алмазов в россыпях, методами оттайки мерзлых грунтов, меняли оборудование драги, но практического результата по существу не добились. А плановые расчеты этого года строились, в частности, и на том, чтобы пустить в эксплуатацию вторую, более мощную драгу. А вдруг и в этом году не смогут освоить дражную добычу? Да еще и Айхал не введут в строй. Тогда план летит в тартарары?..
Возможно, именно так и рассуждал в декабре 1960 года Виктор Илларионович Тихонов. В точности мы за это. ручаться не можем, но во всяком случае все последующие события говорят о справедливости такого мнения.
Тогда, в декабре, нужно было срочно вывозить из приленских лесосек заготовленный лес в Мирный, создавать запасы на лето. Нужно было забрасывать сюда по зимнику и брус из Пеледуя, что расположен где-то посредине между Мухтуей и Усть-Кутом,— там в прошлом была небольшая судоверфь, а сейчас домостроительный комбинат. Да и множество других грузов ждало своей очереди. Номашин Тихонов не давал.
На сторону треста «Якуталмаз» встал председатель якутского совнархоза Воробьев. Он прислал письмо в Мирный: транспорт для «Вилюйгэсстроя», вопреки ранее подписанному соглашению, пока не выделять. Решение это подтвердил и член Госплана РСФСР Меркулов. Формально с Тихонова ответственность была снята. Но форма формой, а дело делом. Уж кто-кто, а Тихонов понимал: машины не дать нельзя. Что же делать? Дать их — значит пойти на риск. А если будет провален план добычи алмазов? Ведь отвечать-то тогда прежде всего ему, Тихонову... Не дать? Форсировать Айхал? Будут сорваны работы на строительстве Мирного. Что делать?
Был крупный разговор Батенчука с Тихоновым в кабинете последнего. Начальник треста уступил, наметил номера машин, тут же позвонил в Мухтую, на автобазу: выделить машины для «Вилюйгэсстроя». Батенчук в этот же день поехал туда.
Машин под погрузкой нет. К начальнику автоба-зы. А тот меланхолично пожимает плечами: было, мол, распоряжение, а потом позвонили еще раз и... я человек маленький, ничем помочь не могу.
Как так?! Батенчук — в Мухтуйский райком партии. Там тоже мнутся: распоряжение Воробьева, то се.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33