И вот поверженный титан
Сидит у входа в Галерею.
Ах, поднесите поскорее
Титану водочки стакан!
Такая вот художественная самодеятельность. Впрочем, мы изрядно забежали вперед. 20 июля 1996 года Петр Чубченко был в зените славы и расцвете своего мнимого величия.
Первый день в Третьяковке мне особо ничем не запомнился. Его я провел в компании розовощекого Димы, моего доброго наставника. Дима кроме некоторых интимных подробностей своей биографии поведал мне среди прочего, что в штатном расписании имеется еще старший подвала Олег Алексеевич Баранкин, а также Иван Иванович Чернов (мол, «вот такой мужик!») – старший сотрудник первого этажа.
Посчитав, что для начала полезной информации с меня достаточно, я вечером поехал домой, а не пошел на прощальный банкет, который устраивал мой новый знакомый Дима по случаю своего увольнения.
5. Лапундер, или макак свинохвостый
Мой первый день в качестве сотрудника был вторым днем смены, так что в следующий раз я появился в Лаврушинском переулке только в понедельник.
Понедельник, вообще говоря, выходной день в Галерее. То есть она закрыта для посетителей. За запертыми же воротами кипит жизнь, и временами весьма бурно. Вся повеска-развеска, протирка шедевров тряпочкой и прочие манипуляции с художественными ценностями производятся как раз по понедельникам.
По понедельникам же снимался длиннющий документальный сериал про Третьяковку.
О, это была эпопея, размах которой нынче трудно оценить по достоинству! Хотя бы в силу того, что теперь таких не делают вовсе. Социальный проект Первого канала, дерзкая продюсерская спекуляция, а, скорее всего, просто отмыв какого-то бюджетного бабла.
Содержание сей Илиады не баловало разнообразием. Из серии в серию в кадре под зеленым абажуром сидел заслуженный артист Татарский и проникновенным, бархатным баритоном рассказывал всякие удивительные истории на смежные изобразительному искусству темы.
Съемочная группа шумною толпою кочевала по залам экспозиции и мешала всем работать. Режиссер постоянно ругался и топал ногами. Унылый администратор был тотально нетрезв. Осветитель обычно тоже был нетрезв. Операторы менялись слишком часто для того, чтобы говорить о них что-то определенное. Звезда сериала, заслуженный артист Татарский регулярно закатывал шумные истерики. А бородатенький редактор стоял посреди всего этого бардака и с бесконечной нежностью смотрел на режиссера. Олег Баранкин за долю малую носил антикварный столик и тот самый абажур.
Сериал транслировался по воскресеньям, в самое глухое время, перед передачей «Служу России!». Он пользовался бешенным успехом у третьяковских смотрителей, но кроме них его, похоже, никто не смотрел. Я пару раз пробовал, да так и не осилил предложенного материала. Как-то не тронула меня вкрадчивая манера подачи в стиле «Здравствуй, дружок! Сейчас я расскажу тебе сказочку…». И, представьте, даже всерьез собирался написать письмо на телевидение с предложением запустить в эфир вместо заслуженного артиста Татарского штатного третьяковского экскурсовода Галкина Альберта Ефимовича. Альберт Ефимович бы и мертвого поднял к телевизору!
А заслуженный артист… В принципе, он был ни в чем не виноват. Внешне артист был убийственно элегантен и так же убийственно уныл.
Рейтинг сериала бился об нулевую отметку, и по сведениям анонимных, но вполне компетентных источников его создателям уже не раз задавали в останкинских коридорах совсем не риторический вопрос: «Где деньги, Зин?».
С татарскими рассказами надо было срочно что-то делать.
Примерно с тридцатой серии их для оживляжа придумали перемежать выступлениями мастеров искусств. Новый сопродюсер проекта был, видать, калач тертый и в шоу-бизе совсем не новичок. Он взял и сделал то, на что не у всякого хватило бы духа – применил тактику сборного концерта конца восьмидесятых (ныне запрещенную Стокгольмской конвенцией, как преступная и антигуманная).
Сама схема довольно незатейлива, но эффективна как напалм. В «Олимпийский» набивали тысяч двадцать советского народу, и два часа подряд делали ему красиво занедорого. Обычно в сборном концерте принимали участие от десяти до тридцати групп и сольных исполнителей. Обязательно присутствовал остроумный конферансье. А в конце всегда выходил Кобзон и в сопровождении хора МВД яростно давал «День Победы».
Название этому шоу было какое-нибудь подчеркнуто нейтральное, вроде «Звезды зажигают огни», или «Ритмы весны», а программа нарочно составлялась с таким расчетом, чтобы удовлетворить любой, даже самый взыскательный и утонченный вкус. Для этого и состав бригады подбирался соответствующий – каждой твари по паре, всем сестрам по серьгам. Одним сокрушительным ударом окучивались практически все целевые аудитории, от пионеров до пенсионеров.
Кому по каким-то причинам не нравился бит-квартет «Секрет», тот мог дождаться певца и композитора Игоря Корнелюка с так всем нам полюбившейся песней про билет-балет. Не нужен композитор? Секундочку. Уже на подходе коллектив «Комбинация» – сладкоголосые пергидрольные сирены в лосинах (эх, «Три кусочека колбаски»! Где мои семнадцать лет, ребята? Э-э-эх!). Если же находились такие странные оригиналы, которым и лосины казались недостаточным условием для полноценного культурного досуга, то специально для них был припасен замечательный кудрявый парень Рома Жуков, или не менее кудрявый и не менее замечательный гомункул Аркадий Укупник. Продвинутой молодежи предлагали любоваться на каких-нибудь волосатых придурков-попрыгунчиков, имитирующих «Ганз-н-Роузес».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124