И, уже засыпая, Дональд бормотал:
– Вы будете просить у меня прощения!
На его лице вдруг появилось удивленное выражение, словно он недоумевал, почему же никто так и не просит прощения. С таким выражением он и заснул…
43
Утром Дональд нехотя вылез из-под одеяла и прошел в гостиную. Камин едва тлел. Дональд взял большие черные щипцы и разгреб золу. Красные угольки, затаившиеся внутри серой золы, заискрились. Он бросил на них несколько сухих деревянных брусков, и, когда те разгорелись, загреб углями. Сквозь черные камни пробивались белые одинокие языки пламени. Дональд долго смотрел на огонь. Потом спустился вниз, взял из почтового ящика газету и пеструю пачку разнокалиберных рождественских открыток.
На ходу он перебрал почту и извлек из нее открытку с адресом, выведенным рукой Барбары. С открытки смотрело розовое, толстое лицо счастливого трубочиста в черном костюме и цилиндре. Он сидел на трубе заснеженного по крышу сказочного домика и блаженно улыбался, свесив ногу в трубу. Но в его веселье было что-то фальшивое, неискреннее.
Дональд не спеша надорвал склейку.
«Дональд, прости, что уехала. Я не могла иначе. Желаю провести рождество весело. Барбара».
Это сообщение не произвело на него никакого впечатления, как на ледяную глыбу уже не действует холод.
Он вошел в гостиную, сел к камину, бросил открытку на пол и начал читать другую. Постепенно над открыткой Барбары выросла целая горка других открыток. Сбросив последнюю с коленей, он неохотно развернул газету. Открыл третью полосу и глянул на страницу судебной хроники. Заметка о решении верховного суда шла четвертой и содержала всего несколько строк.
Верховный суд признал иск клуба «Манчестер Рейнджерс» обоснованным и передал дело в королевский суд для окончательного утверждения приговора.
Это был конец. Никаких надежд даже на случайность не оставалось.
Дональд уронил газету на пол. Медленно взял щипцы и помешал угли, которые теперь лежали рыжей шапкой в самом центре камина. Принес из кабинета рукопись «День, когда родилась команда» и вновь уселся в кресло. Тепло камина ласкало открытую грудь и руки. Но он подкатил кресло еще ближе и задумчиво смотрел в камин.
Потом, решившись, осторожно, по одной, начал укладывать нижние страницы рукописи на горячие угли. Пламя жадно хватало листы бумаги и сворачивало в тонкие черные трубки, которые тут же распадались на красноватые лепестки.
В его душе не было ни капли жалости к труду, пожираемому огнем. Дональд уничтожал то, что уже не могло, не должно было существовать. Он положил всю рукопись на угли. Какое-то мгновение толстая кипа белых плотных листов лежала без изменения. Огонь как бы давал сидящему в кресле человеку время передумать и взять рукопись обратно. Но потом, будто спохватившись, скомкал верхний лист… Исчезло название… Потом вся пачка выгнулась, как человек в агонии, и вспыхнула жарким пламенем…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92