– Слушайте меня внимательно, Фокс! – перебил он секретаря, не дав ему закончить личные комментарии по поводу выступления Роуза. – Скажите швейцару, что с завтрашнего дня мистеру Роузу нечего делать на территории клуба., Утром Эллен пусть закроет все счета на имя Роуза и отзовет все рекомендательные письма. А вы, Фокс, подыщите из журналистской братии бойкого парня. Мы поручим ему вести газетные дела в связи с процессом. Спокойной ночи.
Бросив на рычаги трубку, полураздетый Мейсл еще долго сидел в кресле, бесцельно глядя в одну точку. Иногда его лицо сводила легкая гримаса огорчения.
Тяжело поднявшись, Мейсл прошел в спальню и, кряхтя, забрался под одеяло, отшвырнув теплую грелку, которую каждый вечер предусмотрительно клала в постель мисс Фогель, чтобы погреть перины.
– …Чтобы жить, руководствуясь своими принципами и убеждениями, надо быть или безумно богатым, или безумным просто, – так же медленно повторил Тиссон.
Но Дональд не слышал его, уйдя в свои мысли.
– Да ты очнись.
– Да, да, я слушаю, – поспешно проговорил Дональд и отхлебнул глоток горьковатого пива.
– Вчера меня поразил звонок из твоего клуба. Фокс предлагал приехать в полдень к президенту. Я вначале и не подумал, что это каким-то образом связано с тобой. Мейсл принял меня весьма любезно. Кстати, должен тебе сказать – обаятельнейший мужчина! Но я на таких насмотрелся еще во времена моей боксерской карьеры. Их столько, очаровательных красавцев, вертелось вокруг ринга! Нас, бедных, избитых, за ними и видно не было, когда приходило время распределения доходов. И ты знаешь, что предложил мне Уинстон Мейсл?
– Вести дела печати «Манчестер Рейнджерс». Не надо быть особенно прозорливым для этого…
– Ты прав. Вот так, взял и предложил, словно знал меня уже сто лет и мы с ним добрые приятели. Он обещал щедрую оплату. Если ты работал у Мейсла на таких же условиях, то твой разрыв с ним выглядит безумием. Или ты безумно богат? – Тиссон поддразнивал Дональда, стараясь вывести его из меланхолического состояния. – Но я ему высказал все, что думаю и о нем и о процессе, и кое-что добавил по адресу спорта вообще. Он слушал меня, ни разу не перебив, а потом спросил: «Вы закончили?» Когда я ответил «закончил», он сказал: «Прошу прощения, мистер Тиссон, что вас побеспокоили. Думаю, здесь произошла ошибка, и мистеру Фоксу не следовало вас тревожить. Прощайте».
И мне, знаешь, честное слово, стало стыдно за свою горячность. Вот и все. Я вытащил тебя сюда, чтобы рассказать, как чуть-чуть не заменил выдающегося спортивного журналиста Дональда Роуза на его посту.
Дональд накрыл своей ладонью тяжелую боксерскую кисть Саймона, с неестественно вздутыми костяшками выбитых суставов, и благодарно пожал ее.
– Спасибо, Саймон. Я тоже получил «привет» от Уинстона Мейсла. Вчера мы с Барбарой пошли в «Бристоль-клуб» и пережили там немало неприятных минут.
В гардеробной, когда мы стали раздеваться, подошел распорядитель и в присутствии всех швейцаров и гостей попросил немедленно пройти к директору. Попросил слишком любезно, чтобы это могло остаться незамеченным.
Директор заявил, что в полдень дирекция «Манчестер Рейнджерс» отозвала свою рекомендацию и закрыла счет. Если я хочу по-прежнему посещать клуб, то должен внести деньги за год вперед и представить Два рекомендательных письма от старых членов клуба, поскольку надлежит оформляться как частному лицу. Он сказал, что сегодня, естественно, мы можем быть в клубе. Он понимает, что у меня нет втольких денег, но платить сегодня не обязательно.
Дверь в кабинет директора оказалась полуоткрытой – то ли случайно, то ли специально. И когда я выщел в гардероб, понял, что Барбара все слышала. Она стояла и нервно комкала в руках перчатки. Представляю, какое жалкое подобие улыбки выдавил я, заявив, что все в порядке. Она улыбнулась в ответ, но сказала, что ей уже не хочется идти в клуб. И мы поехали по ночным улицам Манчестера. Потом молча пили ликер у нее дома. Я еще не был в клубе, но не удивлюсь, если меня туда не пустят.
– Не удивляйся. Уходя от Мейсла, я спросил швейцара, не приходил ли мистер Роуз. Он мне ответил, что такого не знает.
– Видишь?! – грустно улыбнулся Дональд. – Теперь, чтобы писать о футболе, я должен, как все смертные, брать билеты на стадион и с трибуны смотреть матчи «рейнджерсов».
– Это не самое страшное…
– И вообще у меня голова идет кругом. Я, кажется, за эту неделю потерял способность реально воспринимать происходящее… Не думал, что столько изданий сразу откликнется на дело Мейсла. Никогда я не работал так, как в эту неделю. И все-таки меня не покидает дурное ощущение – самого главного я не сделал. Все, что написал, – никому не нужная сенсационная чепуха.
– Ну-ну, если ты уже сейчас начинаешь нюниться, то тебе вообще не следовало браться за это дело. Конечно, шум вокруг процесса – это не что иное, как погоня за сенсацией. Процесс – тема номер один для всех спортивных и многих неспортивных газетных отделов. Им глубоко наплевать на мотивы, которыми ты в своей борьбе руководствуешься. Как им будет совершенно наплевать и на тебя, если тема для них потеряет интерес. Думаю, что тебе неплохо было бы удовлетворить все заказы, которые ты имеешь. По двум причинам статьи – единственное твое оружие; да и деньги, которые они тебе принесут, могут оказаться не лишними в будущем.
Подали жаркое. Саймон старательно заработал ножом. Дональд вдруг почувствовал, как он голоден. Они налили себе по рюмке вина.
– За успех!
– За твой успех, Дон!
Подошло обеденное время. По крутой лестнице вниз скатывались все новые и новые посетители.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92