У нас нет левого края. Сейчас я могу заплатить за любого подходящего игрока любую сумму. И у меня будет команда.
А что я буду делать без денег перед натиском «Реала»?! Если он предложит Клифту или Солману двести фунтов в неделю и знойное небо Испании? Английский футбол грабят. И его надо спасать. Те, кто охотится за нашими игроками, отбирают только лучших. Если я, Мейсл, не смогу платить им хотя бы столько, сколько дает испанский клуб, все эти Тейлоры и Блэкфауэры уедут из Англии. А что останется английскому футболу? Я вас спрашиваю, Дональд!
Вы сюсюкаете, вы разглагольствуете о каких-то абстрактных формах гуманизма. Но я гуманен, может быть, больше вас. Я помогаю людям жить по-человечески у себя дома, а не искать утешения далеко от родины. Я создаю то, что составляет гордость национальной культуры. Или вы хотите, чтобы в один прекрасный день английский футбол остался лежать на плечах только рыжих Майклов?! И мне наплевать, что говорят об Уинстоне Мейсле всякие белоручки!
– Неправда. Вам совершенно не безразлично, что скажут о вас люди. Вы знаете это, мистер Мейсл. Человек, который честен в себе, должен быть честным и в жизни. А ваша философия не идет дальше убеждения «со мной ничего не случится, если мои деньги при мне!».
Но ведь вы, мистер Мейсл, еще не настолько циничны, чтобы не считаться ни с кем. Нет, люди, которые, подобно вам, пекутся о своей безопасности, прекрасно понимают, что их безопасность зависит и от мнения других, В школе они успешно сдают экзамены только для того, чтобы о них хорошо думали, а не потому, что действительно внутренне убеждены в необходимости знаний. Став родителями, они слишком многое скрывают от своих детей. И дети отвечают им скрытностью, не желая навлечь на себя их гнев. Такие родители жаждут перевоспитания трудных детей не для детей, а чтобы соседи думали об их семье лучше. Такие люди никогда не позволят зажечь свет в темном углу, если при этом на свет выползут их темные дела.
О, я понимаю, почему вам выгодно сейчас, чтобы вся печать трубила только о предстоящем повторном матче с «Реалом»! Чтобы все забыли о процессе! Вы хотите отвлечь внимание! Вы уподобляетесь депутатам парламента. Они играют на темах, определенных экспертами как наиболее выигрышные. Но отнюдь не значит, что темы эти являются истинными проблемами нации. Вы говорите о национальном престиже, но печетесь только о своей выгоде. И ваши деньги не спасают футбол– они убивают его! Под тяжким бременем ваших бесконечных финансовых махинаций – и процесс одна из таких афер – умирает футбол, умирает спорт. Вам наплевать на веру людей в идеалы честной и благородной спортивной борьбы! Вам нужны только деньги!
– Если бы это было так, я бы просто распродал команду. Но сотни тысяч фунтов в банке для человека, одержимого идеей, слабая компенсация. Не верите мне, спросите Марфи. Ему делали баснословные предложения. Сто тысяч фунтов за работу в качестве менаджера итальянской команды. Но он остался.
Дональд, извините, но вы еще молоды и не можете разобраться во всем этом. Только узнав, как вырабатывается электричество и по каким законам передается на расстояние, вы получите право освещать те темные углы, о которых говорите.
– Ерунда! Лишь дурак откажется повернуть выключатель в темной комнате потому, что не знает законов электричества.
Дональд явно проигрывал спор. Он горячился и ловил себя на том, что слишком многое себе позволяет. Однажды у него мелькнула мысль, что Мейсл сейчас поднимется и выгонит его вон.
Но тот сидел внешне спокойный, словно играл в шахматы, где с каждым ходом лишь проверял давно уже продуманную партию. Исход спора не имел для него никакого значения.
Дональд чувствовал это, как чувствовал и другое. Слова о мнении окружающих задели Мейсла. И Дональд злорадно подумал, что, может быть, здесь и только здесь, лежит ахиллесова пята позиции Уинстона Мейсла.
Президент взял со стола сигарный нож, обрезал свою сигару и вновь зажег ее, как бы готовясь к продолжению спора. Но Дональду внезапно открылась бессмысленность всего разговора. Убедить Мейсла – смешная надежда с его стороны.
– Это совершенно бесплодный спор, – Мейсл опять читал мысли собеседника. – Жаль, но нам не найти общего языка. Хочется лишь одного – наши разногласия не должны сказываться на делах клуба.
– Боюсь, что это трудно.
– Очень жаль, очень… – с нескрываемой угрозой проговорил Мейсл.
Попрощавшись, Дональд вышел в парк.
Поля лежали пустые. Только рабочие катали машинки, подновлявшие затоптанную после тренировочного дня белую разметку полей. Высокий парень привычным ударом руки загонял подпорку в воротах, чтобы за ночь не провисала верхняя штанга. Уборщики сгребали с аллей жидкие слои последних листьев и грузили в тракторный прицеп.
В голове Дональда возникали десятки идей о дальнейшей борьбе. И две из них он твердо решил осуществить не откладывая: отправившись в регистратуру, выразить частный протест и поговорить завтра после тренировки с командой.
А сегодня надо бы увидеть Марфи…
25
За завтраком Дональд вспомнил, что в регистратуре должен работать его знакомый – Стен Мильбен. Он когда-то играл за вторую команду «рейнджерсов». Потом окончил колледж и стал юристом. Дональд долго и лихорадочно листал старую записную книжку, пока нашел в ней телефон Стена.
В трубке упорно никто не отвечал. Потом раздался вкрадчивый голос:
– Да?
– Я бы попросил Стена Мильбена.
– Он у телефона.
– Доброе утро, Стен. Это беспокоит тебя Роуз, Дональд Роуз.
– Здравствуй, Дональд, рад тебя слышать. Но прости – я опаздываю в регистратуру и был уже в пальто, когда вернулся к телефону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92