Вульф наконец-то сумел твердо ответить «нет» на тот вопрос, который уже давно его мучил. Вопрос был таков: «Неужели все те представления о Высшем разуме мироздания, которыми тешило себя человечество на протяжении тысячелетий, – это всего лишь жалкие выдумки человеческого „Я“, находящегося в костяной коробке, заполненной слизью, именуемой мозгами?»
Это «нет» нельзя было обосновать никакими логическими доводами, но зато именно в нем таились невиданные духовные силы, позволяющие их обладателю обозревать человеческую историю почти так же, как случайному лесному прохожему наблюдать за копошащимся у его ног муравейником.
Нет, это невиданно радостное удовлетворение не может обмануть – он обрел то, что искал, и теперь может спокойно относиться ко всему земному и тленному, поскольку отныне будет жить не ради временных забот, а ради Вечного.
Вульф поднялся и, пошатываясь, побрел по рельсам обратно. Лишь через два месяца он сумел добраться до Петербурга. И то, что ему удалось преодолеть этот смертельно опасный путь через охваченную безумной смутой страну, стало для него лишним подтверждением найденной истины – если жить ради высшего смысла, то твоя жизнь будет продолжаться ровно столько, сколько тебе отпущено на его постижение, и никакая случайность не сможет здесь ничего изменить!
Минуло четыре года. 16 августа 1922 года Сергей Николаевич Вульф в числе других представителей русской интеллигенции был арестован Петроградской ЧК.

* * *

– Но за что? – первой воскликнула Берта, которая вместе с матерью увлеченно слушала рассказ Вульфа. Разговор происходил в ресторане, во время обеда.
– Ну, милое дитя, – усмехнулся он, – этот вопрос надо задавать не мне, а господину Ленину и прочим «товарищам». Впрочем, с философской точки зрения ответ не составит труда. Мы, то есть либеральная интеллигенция, и господа коммунисты исповедуем разные ценности. Для них главная ценность – это цель, для нас – средство.
– Что вы имеете в виду? – переспросила Эмилия.
– В данном конкретном случае цель коммунистов – это переустройство общества на тех началах, которые им представляются справедливыми, а главная ценность либералов – это свобода как средство достижения поставленных самому себе целей. Впрочем, и цели и средства могут быть иными, поэтому дело здесь именно в том, что из них является главной ценностью. Если главная ценность – это некая твердо установленная цель, то человечество уподобляется стаду, гонимому к этой цели умелым пастухом. Если же главная ценность – это средство, например свобода, то ценность личности определяется результатом собственных усилий, тем, насколько достойные цели она выбирает и насколько успешно их достигает. В этом случае каждая человеческая личность имеет ценность сама по себе, а в коммунистической системе ценность личности определяется тем, насколько преданно она служит данной цели. Благодаря этому процесс самоутверждения своего «Я» – а без этого невозможна ни одна личность! – максимально упрощается. Я понял это, когда беседовал с двумя своими следователями. Одним из них была суровая, мужеподобная дама, очень внушительных габаритов и крайне непривлекательного вида, другим – чахлый, худосочный юноша, по виду – недоучившийся студент, словно посыпанный огромными прыщами и заросший сальными волосами.
– Какой ужас! – Берта с таким сочувствием посмотрела на Вульфа, что он усмехнулся:
– При первом знакомстве с ними я подумал то же самое. Так вот, эти милые персонажи вели себя максимально хамски и оскорбительно, хотя видели меня первый раз в жизни. Я вдруг задумался над этим и обнаружил причину – они наслаждались своей властью надо мной! Но что им давало право считать себя более высшими существами, чем я? Ведь не только же возможность безнаказанно оскорблять… Им вбили в голову, что они служат высшей ценности – всеобщему счастью, как это называют сами комиссары, – поэтому-то они умнее, выше и достойнее меня, который не признает столь благородной цели и отказывается ей служить. Насколько же это проще, чем утверждать свое превосходство над другими людьми умом, добродетелями или талантами! Кстати, ради этой самой цели меня вполне следовало бы расстрелять! Тот юноша сказал об этом так просто и добродушно, словно речь шла не о лишении жизни, а о легкой укоризне. И это тоже вполне понятно – что такое жизнь конкретного человека перед лицом «всеобщего счастья»!
– И что было дальше?
– А дальше нам всем были предъявлены самые бредовые обвинения. Со мной в камере сидели профессор математики Селиванов, профессор медицины Дунаев и философ Лосский. Селиванова обвинили в том.что он преподавал инженерам математику «буржуазным» способом. Оказывается, в своих лекциях он не только излагал математические формулы, необходимые для практической деятельности, но и давал их обоснование. Последнее большевики посчитали излишним. Обвинение Дунаева было не менее нелепым – он, дескать, утверждал, что туберкулез является следствием скверного питания и плохих условий жизни, а потому поражает в основном малоимущие, «пролетарские» слои населения. Это было воспринято как проповедь классового неравенства, преимущества одних классов над другими. Самыми разумными оказались обвинения Лосского – оказывается, он не верил в то, что пролетарская революция открывает путь к свободе. Кстати говоря, никто из нас в это не верил.
– А в чем обвиняли вас? – Мать и дочь слушали Вульфа одинаково внимательно и вопросы задавали по очереди.
– В том, что в своих лекциях я слишком много времени уделял Гейне-лирику, забывая упомянуть о том, что он великий революционный поэт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101