– Ты все? – поинтересовалась Сильвия, поворачивая голову.
– Нет, – глухо ответил он, ложась на постель и закидывая руки за голову, – но это и не важно…
– Почему? Разве я тебе не нравлюсь? – обиженно спросила румынка. – Или делаю что-то не так? Ты скажи…
В ответ лейтенант лишь снова вздохнул.
– Подожди минуту, – пробормотала Сильвия и, шурша платьем, переместилась на постели. – Сейчас ты снова возбудишься…
Она наклонилась над лежащим Фихтером, окутав его душистой волной своих жестких волос, вытянула сочные губы трубочкой и принялась делать то, что на жаргоне офицеров их полка называлось «полировкой ствола».
Какое-то время он прислушивался – то к ее старательному дыханию, то к собственным ощущениям, а затем вдруг усмехнулся и начал цитировать одну из своих любимых элегий Овидия:

Но все лежал я как пень, как статуя, груз бесполезный,
Было бы трудно решить – тело я или же тень?..

– Что?
– Это я не тебе… Можешь продолжать.

А ведь подруга моя и руки ко мне простирала,
И поощряла любовь лаской искусной сама…
Но, увидав, что мой пыл никаким не пробудишь искусством
И что, свой долг позабыв, я лишь слабей становлюсь,
Молвила: «Ты надо мной издеваешься? Против желанья
Кто же велел тебе лезть, дурень, ко мне на постель?»

Профессиональное усердие Сильвии не пропало бы даром, но тут в коридоре раздались тяжелые шаги. Прежде чем лейтенант успел встрепенуться, в дверь постучали, после чего раздался грозный оклик:
– Именем его величества императора Франца Иосифа!
– Да здравствует наш славный император! – приняв это за шутку, отозвался Фихтер, но через мгновение остолбенел. Замерла и Сильвия.
В комнату буквально ворвался полковник Фихтер, за спиной которого стояли два солдата с винтовками.
– Дядя?
– Что ты здесь делаешь, мерзавец?
Пораженный его внезапным появлением, лейтенант вдруг истерично расхохотался:
– Если тебя это интересует, то Сильвия может продемонстрировать…
– Молчать, щенок! – Полковник порывисто прикрыл дверь, выставив обоих солдат в коридоре. – Какой позор! Немедленно выкинь эту девку вон и надень штаны!
– С каких это пор ты вздумал заботиться о моей нравственности при помощи солдат? – изумленно спросил лейтенант, приподнимаясь с постели и с трудом натягивая брюки. – Меня что – арестуют за посещение борделя?
В ответ на это полковник выдал короткую фразу, представлявшую собой одно из самых грубых ругательств немецкого языка:
– Der Teufel soil das buserieren, – и лишь после этого спохватился: – Ты здесь один?
– Нет, где-то рядом резвятся Хартвиг и Шмидт…
– Пойдем, ты отведешь меня к майору Шмидту, – приказал полковник, окидывая грозным взглядом удивленную и испуганно молчавшую Сильвию.
Лейтенант пожал плечами:
– Какого черта он тебе понадобился?
Выйдя в коридор вместе с дядей, Стефан заколебался, забыв, за какой из дверей «резвился» майор Шмидт, а затем решительно постучал в первую попавшуюся.
В комнате послышалась какая-то возня, сопровождаемая визгливым женским хохотом. Через минуту дверь распахнулась, и в дверном проеме возник абсолютно голый корнет Хартвиг.
– Это ты, Стефан? – пьяно улыбаясь, поинтересовался он. – Что еще слу…
Не договорив, он заметил стоявшего за спиной приятеля полковника Фихтера и испуганно отдал честь.
– Здравия желаю, господин полковник!
В ответ послышалось сдавленное рычание.
– Проклятье! И это офицеры австрийской армии! Распустились, сукины дети, устав забыли! Даже с голой задницей отдавать честь старшему по званию надо в головном уборе!
– Одну минуту, господин полковник!
И корнет на мгновение скрылся за дверью. Когда он вновь появился, на нем была форменная фуражка. Отдав честь, Хартвиг поспешно сдернул ее с головы и прикрылся.
– Тьфу! – мрачно наблюдая за его действиями, сплюнул полковник. – Где, черт бы вас всех подрал, майор Шмидт?
– Осмелюсь доложить, – угодливо подсказал корнет, – он в соседнем номере. Сюда, налево.
Полковник подал знак солдатам и, оттеснив плечом Стефана, сам постучал в дверь.
Майор Шмидт был не только полностью одет, но даже держал в руке револьвер.
– Что стряслось? – изумился он, увидев полковника, двоих солдат, голого корнета, Стефана Фихтера и двух полуголых девиц – Сильвию и Клару, которые с интересом высовывались из дверей. Милена лежала в глубине комнаты на кровати и лениво курила.
– Потрудитесь отдать револьвер, – грозно сказал полковник, протягивая руку. – Я – полковник контрразведки Фердинанд Фихтер. Именем его императорского величества Франца Иосифа вы арестованы!
– За что?
– За шпионаж и государственную измену!
– Черт подери!
Майор был так изумлен, что, опуская руку с револьвером, случайно надавил на курок. Раздался выстрел – пуля щелкнула в пол и срикошетила в стену, застряв в обоях.
Сразу после этого возникла страшная сумятица – девицы, завизжав, хлопнули дверьми, корнет выронил фуражку, но тут же прикрылся ладонями, лейтенанта оттеснили к стене, а оба солдата, понукаемые грозными окриками полковника Фихтера, накинулись на несчастного майора.
– Какая измена, что за бред? – орал Шмидт, которому выкручивали руки, заламывая их за спину. – С каких это пор измену ищут в борделях? Да за такую измену надо пересажать всю австрийскую армию!
– Вы обвиняетесь в шпионаже в пользу России, – официальным тоном заявил полковник, зачем-то осматривая револьвер майора, который ему передал один из солдат, – и вскоре предстанете перед военным трибуналом. Ведите его!
– Послушай, дядя… – Стефан наконец счел нужным вмешаться, но был мгновенно и резко осажен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101