тоже, что и вы, я полагаю… Участвую в народном восстании. Дмит
рия передернуло:
Ц В чем участвуете?
Ц В народном восстании… Ц невозмутимо продолжал Погорелов. Ц Помнит
е, еще в Козельске я вам говорил о двух характерных чертах русского народ
а?
Ц Да черт его знает…
Ц Я имею в виду смирение и крутость. Так вот теперь смирению пришел конец
и настало время крутости.
Дмитрий только брезгливо повел плечами.
Ц Ну и в чем выражается ваше участие Ц патроны подносите? Кстати, и давн
о вы тут?
Ц Тут недавно, а вообще, еще со вчерашнего дня, с митинга на Смоленской пл
ощади.
Ц Ну-ну, Ц только и произнес Дмитрий. Не зная о чем и не имея желания гово
рить что-либо еще, он отвернулся. Однако неприязнь и недоумение остались.
Принять за народное восстание пьяный и бешеный разгул люмпенов… Черт, и
почему, спрашивается, в наше время так легко сходят с ума на почве политик
и? Сколько людей, ставших известными благодаря своей борьбе с коммунисти
ческим режимом Ц да тот же Погорелов никогда не вступал в партию, хотя ух
итрился стать доктором наук, Ц оказались потом проповедниками настоль
ко диких воззрений, что по сравнению с ними коммунистические догмы кажут
ся просто ясным и стройным мировоззрением. Дмитрий давно пытался понять
этот парадокс, тем более странный, что эти люди, как правило, обладали отме
нной мужской статью и обаянием именно мужской силы и вдруг начинали впад
ать в плаксивую бабью истерику, придавая своим мужественным физиономия
м самое трагическое и скорбное выражение, пытаясь походить на лики икон.
Какие только объяснения он не придумывал по этому поводу Ц и неумение ж
ить в условиях свободы, и неумение видеть историческую перспективу, и от
сутствие навыков четкого логического мышления, заменяемого образными
демагогическими штампами…
Но самое неожиданное и поражающее своей простотой объяснение пришло ем
у в голову именно сейчас Ц в насыщенной пулями темноте, озаряемой лишь г
орящими нижними этажами «Останкино». Более того, от этой мысли он даже ка
к-то слегка повеселел и приободрился. У этих людей отсутствует чувство ю
мора! Они ко всему относятся с абсолютной серьезностью, а потому начинаю
т раскрашивать все видимое ими в однотонно-пугающие краски. Они оказыва
ются не в состоянии вовремя задать себе самый простой и обескураживающи
й вопрос: «Ну и что?», который ни при каких обстоятельствах не позволяет ск
атиться в безнадежный пессимизм. Вместо этого из любого факта они делают
обобщающие выводы Ц в логике такая ошибка называется расширением тези
са Ц и уже на основании этих выводов начинают ронять скупые мужские сле
зы: «Все гибнет, рушится, пропадает…» Откуда-то поблизости, как показалос
ь Дмитрию, едва ли не из-за соседнего дерева раздался пронзительный крик,
постепенно переходящий в вой боли. Погорелов бросился туда и через пару
минут вернулся.
Ц Молодому парню автоматной очередью ноги перебило, Ц как-то возбужде
нно-радостно сообщил он и добавил: Ц Что делают сволочи, в свой народ стр
еляют…
Ц А этот «народ», что, палками размахивает? Ц не выдержал было Дмитрий, н
о тут раздался еще один крик Ц на этот раз радостный:
Ц Сейчас по радио передавали Ц наши едут! Оказывается, среди автоматно
й пальбы кто-то ухитрялся, прижимая к уху, слушать радиоприемник.
Ц Кто едет? Ц не выдержав, воскликнул Дмитрий.
Ц Наши, наши, Ц потирая руки, повторил Погорелов. Ц Ну, теперь начнется,
Дмитрий, поздравляю…
Ц У нас с вами, черт бы вас подрал, Артур Александрович, разные «наши»,
Ц сквозь зубы пробормотал тот, отползая в сторону и быстро, то по-пласту
нски, то на четвереньках, выбираясь, из опасной зоны. Штурм явно затягивал
ся, потому что перестрелка продолжалась уже почти целый час.
Дмитрий понял, что в этой ночной перестрелке у него есть шанс найти не ору
жие, а только пулю из него. И это пугало его, причем не столько смерть, сколь
ко возможность беспомощно лежать с перебитыми ногами и взывать к окружа
ющим… Ужас! И Светлана ничего бы об этом не узнала.
Быстрыми перебежками удалившись подальше от опасной зоны, Дмитрий оста
новился, чтобы отряхнуться, закурить и посмотреть на часы. Только тут он о
бнаружил, что они стали. Он дошел до какой-то улицы, своим безлюдьем очень
напоминавшей вестибюль театра в тот момент, когда уже началось представ
ление и вся публика сидит в зрительном зале, и вновь остановился, поджида
я прохожих. Наконец мимо него, оживленно переговариваясь, прошли двое не
высоких, одетых по-походному мужчин лет сорока пяти.
Ц Простите, Ц он поспешил пойти рядом с ними, Ц вы не скажете, который ч
ас? Они удивленно переглянулись.
Ц Половина двенадцатого.
Ц А в какой стороне метро?
Ц В этой, Ц отозвался один из них, который был в очках и перчатках, Ц мы к
ак раз туда идем.
По интонации, с которой он произнес последнюю фразу, Дмитрий понял, что он
и идут не просто так, а потому осторожно спросил:
Ц Случилось что-нибудь еще?
Ц А вы не знаете?
Ц Я только что от телецентра, а там слышите, как стреляют…
Звуки доносились очень отчетливо Ц все трое на секунду замолчали.
Ц Ну, и что там происходит?
Кто бы сказал Дмитрию, что он будет в Москве, на улице осторожничать в разг
оворе с незнакомцами, не зная, на чьей они стороне! В одном этом чувстве бы
ло больше фантастического, чем во всех антиутопиях Кабакова.
Ц Кажется, что штурм этих сволочей отбили, но они залегли вокруг и ждут п
омощи из Белого дома.
Ц А значит, вы на стороне президента?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37