Однако, когда он п
однялся на лифте в редакцию и увидел этого самого корреспондента Ц невы
сокого, очень подвижного парня лет двадцати, в невзрачном свитере, у него
опять появилось тоскливое чувство безнадежности. Вдобавок этот коррес
пондент все время дергался, как будто собирался куда-то бежать, а потому о
сновательный разговор с ним казался делом невозможным.
В редакционной комнате, кроме них, было еще три человека, в том числе одна
девушка, они так шумно переговаривались, смеялись и курили, что Дмитрий п
опросил своего собеседника найти более подходящее место, тем более что з
аметил любопытные взгляды остальных. Возможно, кто-то и смог бы дать ему х
ороший совет, но он просто не в состоянии был рассказывать свою историю с
разу четверым.
Они с Алексеем вышли в холл, сели в кресла и закурили.
Ц Итак, что у вас? Ц порывисто поинтересовался тот.
Ц Я попал в очень странную ситуацию, Ц нарочито медленно заговорил Дми
трий, чтобы настроить собеседника на внимательное слушание. Ц Самому м
не она напоминает одну давнюю, еще сталинских времен историю, о которой я
читал в «Известиях».
Ц Что за история?
Ц Ну, может быть, помните, у одного летчика, Героя Советского Союза, была к
расивая молодая жена, которую Берия увидел на улице и приказал доставить
к себе, после чего включил ее в свой гарем. Когда летчик вернулся с фронта
и узнал об этом, то стал сходить с ума от ревности, хотя, разумеется, ничего
не мог поделать. Все это продолжалось пять лет с разными нюансами, и летчи
к вынужден был терпеть наглые звонки Берии с требованием позвать к телеф
ону жену. Если он не отпускал ее из дома, то на эти вызовы ездила ее сестра. Т
ам было много неясных моментов, но все кончилось тем, что летчик сделал де
монстративную попытку перейти границу с Турцией, надеясь, что когда его
предадут суду, он все расскажет и разоблачит Берию. Но никакого суда, коне
чно, не было, ему дали 25 лет и сунули в лагеря, откуда он вышел уже после пять
десят третьего года.
Ц Да, кажется, я об этом слышал, Ц оживился корреспондент. Ц Ну, а с вами-
то что произошло?
Ц Нечто аналогичное, Ц и Дмитрий рассказал о своей истории, добавив к н
ей разговор со следователем.
Ц Н-да, занятно, Ц как-то легкомысленно отозвался обо всем этом его собе
седник, неприятно поразив Дмитрия, ожидавшего другой реакции.
«Никогда и ничего не боялся, что ли, если это ему только «занятно», Ц зло п
одумал он, все еще на что-то надеясь.
Ц Что скажете?
Ц Когда они вам последний раз звонили?
Ц Вчера.
Ц И ваша жена с ним разговаривала? Ц -Да.
Ц И что он ей предлагал?
Ц Ну, черт возьми, а сами вы не догадываетесь?
Ц Догадываюсь, но хочу знать конкретные условия…
Ц Чтобы своей жене предложить, что ли? Ц зло сверкая глазами, поинтерес
овался Дмитрий.
Ц Я не женат.
Ц Условия очень просты Ц все, что пожелает.
Ц Понятно… Ц корреспондент вновь щелкнул зажигалкой и прикурил.
Дмитрий сделал то же самое, не понимая, почему тот молчит.
Ц Меня заинтересовала ваша история, Ц наконец сказал Алексей, Ц но, к с
ожалению, в ближайшее время я этим заняться не смогу.
Ц Почему?
Ц Потому что предстоят очень значительные события, которые займут все
газетные полосы. Вы за новостями следите? О блокаде Белого дома знаете?
Ц Да, разумеется.
Ц А о том, что президент предъявил им ультиматум и в ближайшие пару дней
все решится?
Ц Нет, не знаю.
Ц Ну, так попомните мое слово, что скоро начнется заваруха, тем более что
коммуняки сегодня тусуются на Смоленке.
Ц А что мне делать? И, кстати, что делать с миллионом?
Корреспондент красноречиво развел руками:
Ц Не знаю. Можете пожертвовать в детский дом, как Юрий Деточкин. А на что в
ы рассчитывали?
Ц Я надеялся, что если статья будет опубликована, то или тот тип отстанет
, либо милиция вмешается. Собеседник хмыкнул и поднялся с места.
Ц Судя по вашему рассказу, вряд ли. Но если появится что-то новое, звоните.

Дмитрий вышел из редакции и растерянно остановился на улице. Теперь он у
же совершенно не представлял, что делать дальше и где искать справедливо
сти. Сам не зная, куда идет, он тяжело и подавленно зашагал прочь.
Справедливость Ц какое странное слово, не имеющее однозначного смысла.
Вся история человечества Ц это яростная борьба между двумя пониманиям
и справедливости. Первое, можно сказать христиански-коммунистическое, и
сходит из того, что справедливость Ц это такое состояние дел, когда всем
достается поровну. Данную справедливость легко воплотить Ц и в этом ее
главное достоинство, но зато это справедливость бедных и убогих, подавля
ющая всякое желание выделиться из толпы, стать лучше и совершеннее други
х. И даже в любви такая справедливость противна человеческой природе Ц
нельзя любить доброго так же, как и злого, красивого Ц так же, как урода. Вс
ем поровну! Но есть ли где в природе воплощение этого принципа, тогда как г
лавное условие любого развития Ц это разнообразие стремлений всегда и
меть больше других. Хотя, может быть, именно поэтому его и можно назвать «ч
исто человеческим», если именовать таковыми все заповеди и постулаты, по
ражающие своей нелепостью.
Второе понимание справедливости, казалось бы, искупает недостатки перв
ого, поскольку гласит: каждому по заслугам или в соответствии с достоинс
твами. Здесь сильный может вырывать свою долю, губя и топча слабого, зато у
мный не боится быть умным, чтобы не раздражать при этом дураков. А любой та
лант волен блистать всеми своими гранями, не страшась при этом злобного
ропота серости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37