Ц Пойдешь и переложишь. Понял?
Ц Не пойду. К доктору пойду. Ц Макар захлопывает окно.
Но Илья Антонович настойчив и неумолим. Он сам открывает окно и, просунув
голову, спрашивает:
Ц Макар, где корова?
Ц Известно где. В поле, Ц отвечает Макар.
Ц Вот что, Макар, сейчас ты пойдешь в поле за коровой. Приведешь ее и поста
вишь на двор.
Ц Это почему же? Ц возмущается Макар.
Ц Потому что поля и трава колхозные, а колхоз тебе не дармовая кормушка.
Понял? И не дожидайся того, чтоб я ее сам привел, Ц с угрозой заканчивает п
редседатель, вспрыгивает на лошадь и направляется к дому Макарова сосед
а. А Макар, проклиная всех, собирается на работу Ц не потому, что боится уг
роз Головы, который, впрочем, только грозит, но никогда не переходит к реши
тельным действиям, а потому, что знает: Илья Антонович, пока не выгонит его
из дому, не успокоится.
Исполнив утренний урок, Илья Антонович едет домой завтракать. Позавтрак
ав, опять берет в руки плеть, садится на лошадь и направляется наблюдать з
а ходом работ. И весь день в полях, на скотных дворах гремит зычный команди
рский голос председателя.
Когда Голову вызывают в район драить и перевоспитывать, что случается ча
стенько, он стойко выдерживает головомойку, а потом, приняв удивленный в
ид, наивно спрашивает:
Ц А зачем такой длинный разговор, зачем эти громкие слова? Не нравлюсь? П
лохой я председатель? Так снимите!
И как бы ни было районное начальство добродушно Ц снисходительно настр
оено по отношению к Голове, мало Ц помалу над буйной его головушкой сгущ
ались тучи.
как-то в канун ноябрьских праздников Голова на общем собрании внес пред
ложение, текст которого дословно взят из протокола:
«Торжественно всем колхозом отметить день Великой Октябрьской социали
стической революции. Для этого:
а) из кладовой колхоза выделить на самогон десять пудов ржи;
б) забить на мясо яловую корову Буренку;
в) праздничное гулянье провести в помещении избы Ц читальни культурно,
без всяких скандалов и безобразий;
г) просить гармониста Василия Семипалова не напиваться и весь вечер игр
ать на гармони;
д) ответственность за проведение вечера возложить на председателя колх
оза Голову.
Принято единогласно».
Говорят, что постановление это было выполнено по всем пунктам: праздник
был проведен; весело, организованно. Пьяных было мало, а сам председатель
с Васькой Семипаловым только для приличия выпили по стопке самогона. Пот
ом они уже после гулянья, на рассвете, утолили жажду у Ильи Антоновича дом
а.
Об этом я узнал слишком поздно, когда ко мне из прокуратуры поступило дел
о о привлечении Головы к уголовной ответственности за самогоноварение.
«Ну, теперь ему крышка!» Ц подумал я и схватился за голову Что делать? Слу
чай из ряда вон, и как раз в момент кампании по борьбе с самогоноварением.
«Теперь ему крышка!» Ц подумал я, и сердце сжалось.
Я снял трубку и позвонил председателю райисполкома. Сергей Яковлевич тя
жко вздохнул и сказал:
Ц Я тут Ц пас.
Сажать Илью Антоновича очень не хотелось, да и это было бы с моей стороны ч
удовищной неблагодарностью. А что делать?! О нашей дружбе известно всему
району. Самоотвод Ц самый разумный и законный выход из этого положения.
Кому тогда доверить разбор дела? Своим заместителям?… Авениру Темкину? К
онечно, он бы с великой радостью согласился, только доверь, Ц провел бы с
уд с помпой и размотал бы Илье Антоновичу всю катушку. Ивану Михайловичу
Иришину? Этот, по доброте душевной, осудит его на год лишения свободы Ц бо
льше-то у него не поднимется рука написать, и тогда никакие жалобы и апелл
яции не помогут. Областной суд не глядя заштампует этот приговор. А год дл
я Головы при его характере Ц вечность. Нервы его не выдержат, выкинет как
ой Ц нибудь фортель… Просить областной суд передать дело в соседний рай
он? А что толку?! Самый умный и милейший судья не согласится на условное ос
уждение: приговор по протесту прокурора наверняка будет отменен за мягк
ость. Если же я сам буду слушать это дело и вынесу условное наказание… Тру
дную задачу задал мне друг Ц Илья Антонович Голова. Долго я над ней думал
и наконец сказал сам себе: «Что будет, то будет. А дело разберу сам. Проведу
процесс со всей строгостью закона, с заседателями, которые во всем идут с
удье наперекор».
Дня за три до суда ко мне в кабинет явился сам Голова. Глаза у него блестел
и, а из Ц под шапки выбивался кудрявый спутанный чуб. Он плюхнулся на дива
н, с хрустом потянулся.
Ц Ну что, судить будешь?
Ц Буду.
Ц Ну, ну, валяй, наяривай, Ц тоскливо улыбаясь, сказал Илья Антонович.
Ц Вон из кабинета! Ц строго приказал я. Он встал, сморщился, затряс голов
ой:
Ц Спасибочка, Семен Кузьмич, от всего сердца благодарен. Ц И вышел.
Я смотрел в окно. Он шел от суда по дороге к чайной и вытирал шапкой лицо.
Спустя часа два он явился Ц трезвый, робкий, совершенно подавленный.
Ц Ходил… думал… А на сердце такая тяжесть, словно убил я человека А что я
сделал? Честно выполнил волю народа, Ц с грустью пожаловался Илья Антон
ович. Ц Нет, ты скажи, неужели колхозник не имеет права на культурный отд
ых в свой праздник?
Я не стал ему отвечать. Да и что я мог ему сказать?! Он пристально посмотрел
на меня и жалобно протянул:
Ц А, молчишь! Значит, я ни в чем не виноват. Ц Он тупо уставился в пол. Потом
оторвал глаза от пола и испуганно посмотрел на меня: Ц Много могут дать?

Я сказал, что это дело суда и что готовиться надо к худшему.
Он дернулся и зябко поежился, словно бы ему было холодно, и заговорил, пыта
ясь придать голосу равнодушный тон:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18