Мне стало сразу же скучно, зах
отелось повернуть назад, но ноги против воли несли вперед. Робким, заиски
вающим голосом я пробормотал что хочу им помочь. Они ничего не ответили и
продолжали презрительно разглядывать меня. Наглядевшись вдоволь, прин
ялись быстро и ловко взмахивать граблями и уже больше не обращали на мен
я никакого внимания. Я накалывал на вилы огромные охапки сена и подавал н
а стог колхознице в яркой красной кофте. Работал неловко, но старался изо
всех сил, как говорят Ц из кожи лез. Они же мне не сказали ни слова и, когда
последний стог был сметан, вскинув на плечи грабли ушли, оставив меня одн
ого среди луга.
«Почему, почему они так?…» Ц с горечью размышлял я.
На этот вопрос мне Наденька ответила вопросом;
Ц А зачем вы пошли? От скуки? Поразвлечься? Ведь так же, сознайтесь?
Да, я понял: для меня сенокос был забавой, для них Ц утомительным трудом.
В другой раз мы потерпели фиаско вместе с Наденькой.
В клубе центральной усадьбы Наденька организовала встречу с колхозник
ами. Я читал новый рассказ и потел от страха: в переполненном зале была гро
бовая тишина. Потом они мне дружно похлопали и дружно разошлись.
Вот какое было ко мне в Апалёве отношение. Впрочем, я к нему скоро привык и
беспечно проживал день за днем. Наденька не забывала меня и время от врем
ени придумывала какую-нибудь заботу: то очередной творческий вечер в бр
игаде, то беседу на заданную тему или просто встречу с местной знаменито
стью.
Так она познакомила меня с девяностолетним охотником-медвежатником. Ме
двежатник позеленел от старости и походил на изжеванный окурок, в которо
м табаку осталось всего лишь на полторы затяжки. Говорил он мало, непонят
но и одно и то же:
Ц Самое верное на медведя Ц нож и рогатина. Рогатиной медведя припрешь,
ножом пырнешь. Он зараз и окочурится.
У старика не было ни одного зуба, и, когда он закрывал рот, нижняя челюсть т
ак далеко заходила на верхнюю, что лицо уменьшалось вдвое, а нос свисал ни
же подбородка.
У Наденьки и без меня было хлопот, по выражению Ирины Васильевны, больше, ч
ем у собаки блох. Трудно сказать, какие права были у Наденьки. Зато обязанн
остей хоть отбавляй. Она обязана была заседать, организовывать, разъясня
ть, критиковать, убеждать и даже страдать. И все-то ее интересовало, все он
а делала вдохновенно, и на все у нее хватало времени. Единственно на кого н
е обращала внимания Наденька, так это на себя. Одевалась небрежно: платья
на ней болтались туфли вечно были с обшарпанными носками и стоптанными к
аблуками, зеленый выцветший берет, казалось навсегда прилип к ее черным
прямым волосам. Парни старались ее не замечать, старые подруги повыходил
и замуж, новые нередко посмеивались над ней, за глаза называли халдой. Над
енька на это не обижалась и беззаботно махала рукой, как бы говоря: «Как бы
обо мне ни судачили, теперь уже не имеет никакого значения». Она была увер
ена, что личное счастье прошло мимо.
Шофера Околошеева в колхозе все звали просто Около. Ему было лет тридцат
ь. Рослый, плотный, с широким добрым лицом и ленивыми движениями, Около каз
ался увальнем. Был он неглупый, наделен силищей но пользовался ею с неохо
той, водку пил редко, а если пил, то перепивал всех и не хмелел. Вдовы, встреч
ая Около, кусали губы, замужние Ц только поглядывали да и то украдкой, дев
чата открыто побаивались. Он же относился к ним с благодушным презрением
: сам не навязывался, но и не отказывался. В колхозе Около появился внезапн
о: приехал из города картошку копать да так и остался. Жил он легко и свобо
дно, как птица кукушка. Обычно снимал у кого-нибудь угол, но подолгу на одн
ом месте не засиживался. Таким образом, переходя из дома в дом, Около обоше
л все села колхоза и наконец обосновался в Апалёве. При мне он несколько р
аз заходил к Кольцовым.
Войдя в избу, Около снимал шапку, садился и молчал. Если была дома Наденька
Ц она тоже молчала или брала книгу. Их молчаливую компанию охотно разде
лял Алексей Федорович. Намолчавшись вволю, Около заводил разговор с Алек
сеем Федоровичем.
Ц Что же ты сидишь, дедушка? Ц спрашивал Около.
Ц Устал, наверное, Ц отвечал Алексей Федорович.
Ц С чего же ты устал?
Ц Работал.
Ц А что ты делал?
Ц Ригу, небось, топил.
Ц Ригу топил? Ц удивленно переспрашивал Около а потом долго и раскатис
то хохотал. Последний раз Алексей Федорович топил ригу лет пятнадцать на
зад.
Ц Алексей Федорович, Ц продолжал Около, Ц ты знаешь, кто я такой?
Старик долго и внимательно смотрел парню в рот и пожимал плечами:
Ц Человек, наверно. Вон, вишь, голова… руки с ногами…
Ц Я землемер. Приехал землей вас наделять.
Около умышленно наступал старику на мозоль. Земельный вопрос был самым б
ольным вопросом в его жизни. И по характеру, и по замашкам Алексей Федоров
ич родился барином. Его заветной мечтой было иметь много-много земли, но н
е обрабатывать ее, а сдавать исполу.
Алексей Федорович оживлялся, дергал бороденку и робко спрашивал:
Ц Как же ты ее делить-то будешь? По душам аль по едокам?
Ц Делить будем по-новому, Ц авторитетно заявлял Около. Ц Кто сколько з
а день обежит полей и лесов, тот все и получит. Вставай завтра с утра поран
ьше и вкалывай.
Ц Вкалывай! Ц Алексей Федорович поднимал маленький сухонький кулачок
. Ц Ишь как ведь распорядился! Кто сколько обежит! У соседа Никиты ноги ка
к жерди, нешто мне за ним угнаться. Мазурик ты, а не землемер!…
Разговор обычно прерывался вмешательством Ирины Васильевны.
Ц Около, хватит мне старика травить, Ц решительно заявляла она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13