– Встань сюда, Евлогий, – Рысаков указал нечаянному убийце на место, где он должен встать. – Вадим поднимется тебе на плечи, чтоб вас было не видно. Когда откроется люк и будут подавать баланду, он прыгнет на заднего конвоира с автоматом.
– Там ведь еще мусор! Успеет выстрелить…
– Не успеет, – у парня с каштановыми глазами был мягкий, но уверенный голос. – Я и того тресну. В крайнем случае, рискую один…
Воры прекратили игру, с нескрываемым интересом поглядывая на репетицию бунта, как взрослые смотрят на забавы способных пацанов.
– Нас будут кончать вместе с фраерами, – вздохнул ростовский фармазонщик Лимон. – Они затеваются на полный серьез…
– Да-а-а, тут, пожалуй, не отмазаться. Послушай, майор, – окликнул Рысакова вор, – можем войти в долю и предложить вашему бойцу приличного подельника.
Рысаков вопросительно глянул на Фаэтона.
– А чо?! – Фаэтон был миролюбиво вежлив. – Мусора сытые, могут оказать сопротивление. Что тогда? Наш хлопец – тоже не пальцем деланный. Они их приберут без хлопот. Остальные повалят следом. Только веревку привязать надо вдоль трапа.
– Ее у нас нет, – процедил сквозь зубы уловивший выгоду майор.
– Блоха, у вас была веревка. Отдайте канатик революционерам. Вы что сквасились? У вас лица красивше нет? Распахните гнидник!
Беленький, похожий на херувимчика воришка, провел рукой по розовой щеке, застенчиво отвернулся.
– Я же вам ее в прошлый раз засадил, Савелий Станиславович, – плаксиво пролепетал он. – Под расчет могу пожертвовать на нужды революции.
– Не заставляйте людей ждать: на дело идут! Тля крученая!
Блоха распахнул телогрейку, вытащил из штанов моток крепкой веревки.
– Ну, где ваш человек? – уже совсем по-деловому спросил майор.
– Вершок! Двигай сюда, сынок, – позвал кого-то вор. – Покажешь фраерам, как это делается, Кныш, отдайте ему приправу.
Косоглазый вор чуть поколебался, но все-таки вынул из-за голенища финку и протянул ее молодому цыгану, у которого она тут же исчезла в рукаве атласной рубахи.
Тяжелая волна ударила в борт. Корабль вздрогнул всем корпусом.
– Меняет курс, – сказал парень с каштановыми глазами.
– Почем знаешь? – спросил, сверкнув фиксой. Вершок.
– Знаю, – односложно, не взглянув на цыгана, ответил Вадим. – Через полчаса будем в нейтральных водах…
– А когда – в Японии? – хихикнул Блоха.
– Хватит зубоскалить! – осадил его мрачный и решительный Рысаков. – Иначе прежде попадешь в парашу! Запомните все: кто менжанется – лично грохну!
– Ну, это не по-советски, гражданин майор, – Блоха язвительно, без тени страха смотрел на Рысакова, не прекращая ерничать. – Чо я – кулак али троцкист какой-нибудь?! Я – честный вор…
– Стоп! У меня сильно не заблатуешь. Идешь с нами или…
– Какое может быть «или»? Тебе же русским языком сказано, рог тупой, мы – в деле!
Майор нервно облизал губы и шагнул к Блохе. Он был до крайности взведен, а вор не собирался уступать.
В это время в вентиляционной трубе послышался скрежет. Все, как по команде, повернули головы, даже Рысаков. Прошла минута, может, две, из отверстия высунулся гофрированный шланг.
– Дачку кум послал, – ухмыльнулся собравшийся поддержать за Блоху мазу Лимон. – Пользуйтесь, фраера!
Никто не откликнулся. Зэки застыли в прежних позах. Звякнул и слегка приподнялся верхний люк, через который подавали баланду.
– Предупреждаю! – Голос полковника Намина звучал с металлической твердостью. – Предупреждаю! Всякая попытка бунта будет задавлена паром. Обед отменяется! Зачинщики будут строго наказаны!
– У-у-у! – протяжно взвыла сирена. Люк захлопнулся, и вой потерял свою противную силу.
Все недавнее, напряженное, взрывчатое состояние медленно оседало в каждом зэке, и только Рысаков не желал смириться. Майор сжал кулаки до хруста, не замечая того, что на него смотрят, выплеснув на лицо гримасу отчаянья. Затем поднял кулаки на уровне головы, плотно прижал к вискам.
– Отблатовал, пивень! – беспощадно улыбался холодной злой улыбкой Блоха. – Кинули вас через плешь! Это тебе не в войну играть.
– Повешу тебе на хавальник серьгу, если ты не заткнешься! – неожиданно сурово предупредил товарища Фаэтон и сел на корточки, не спуская с Кныша внимательных глаз. – Ты помнишь, Петя, на Озерлаге был Кешка Колотый?
– Из воров? – спросил Кныш, скорчив задумчивое лицо, но оно получилось слишком напряженным. – Не тот, который Ужа кончал?
– Ну, ну! – подыграл Савелий Станиславович. – Помнишь?
– Я с ним кушал. В крытый вместе уходили. Он там хвост и откинул.
Фаэтон, вдруг потеряв всякий интерес к Кнышу, резко повернул голову вправо и спросил потрясенного Рысакова:
– Хочешь знать, кто вложил побег? Вас вложили, майор, чо тут гадать, когда стукача купили еще на материке!
Рысаков недоверчиво вглядывался в говорящего, точно что-то припоминая. Трагичность пережитого сменялась другими чувствами. Майор убрал от висков сжатые кулаки и сказал с усмешкой:
– Рабы играют только в предательство. Ну что ж, да здравствует великий творец общества негодяев товарищ Сталин.
– Гонит, – подмигнул Фаэтону несколько притихший Кныш и, вытянув ноги, привалился спиной к мешкам. – Надо было его раньше зарезать, чтоб не мучился…
Кныш улыбнулся и прикрыл глаза.
Зэки начали отходить от Рысакова, озадаченные странными словами Фаэтона, почитая за мудрость не крутиться около человека, которого вложил с потрохами кто-то из них. Майор продолжал стоять, с болезненным любопытством наблюдая за дремлющим Кнышом. Казалось, он лелеял и взбадривал в себе порочное желание, старательно пряча его под внешним спокойствием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150