Ненавижу
типов которые появляются на премьерах вовсе не потому, что
в каждом первом спектакле (или концерте) есть, как в
рождении ребенка, какая-то щемящая торжественность,
соединение боли и радости, достигнутого и недостижимого.
Нет , быть на премьере - для снобов не самое главное, для них
главное - попасть туда! Попасть, чего бы это ни стоило,
"отметится", хотя бы только для того, чтобы после обзвонить
"не попавших": "Как, вы не были?! Ну-у, многое потеряли!...
Там была такая-то с таким-то.. И это был.. И та... Нет,
честное слово, жалко, что вас не было! мы, например, всегда
ходим..."
Именно такие мещанствующие снобы распускали о Высоцком
нелепые, почти фантастические сплетни и слухи, и в то же
самое время заискивали и лебизили перед ним. О, как им
хотелось, чтобы он - Высоцкий - стал бы для них "своим в
доску", "рубахой-парнем", закадычным "дружком-приятелем"!
А он ненавидел мещан. И снобов - призерал. Любых.
Недаром у него есть горькая и злая песня, которая
заканчивается такими словами:
Не надо подходить к чужим столам,
И отзываться, если окликают.
Однако когда Владимира Высоцкого окликали не снобы, а
люди - просто люди, - он поворачивался к ним охотно,
поворачивался всем корпусом и отзывался всем сердцем!
Вспомните, к примеру, его "сказочные песни". Те самые,
которые он писал для "Алисы в стране чудес", для кинофильма
"Иван да Марья" и просто так - для себя.
Дети, общаясь со взрослыми, моментально распознают, кто
из взрослых с ними - на равных, а кто только "прикидывается"
ребенком.
Так, вот сочиняя свои "детские сказочные песни", Владимир
Высоцкий ребенком никогда не прикидывался. Он просто был им.
За хриплым напряженным голосом и жесткой манерой пения до
поры до времени скрывалась восторженная и добрая ребячья
душа, прятался человек, гораздый на выдумку и озорство,
умеющий верить в чудо и создавать его...
Догонит ли в воздухе, или шалиш,
Летучая кошка летучую мышь ?
Собака летучая - кошку летучую ?...
Эти "вечные вопросы" детства задает себе Алиса, и слезы
ее текут конечноже - в "слезовитый океан"...
А вот как трогательно и вместе с тем категорично звучит
серенада влюбленного соловья-разбойника из другой - более
взрослой - сказки:
Входи, я тебе посвищу серенаду,
Кто тебе серенаду еще посвистит?
Сутки к ряду могу до упаду,
Если муза меня посетит.
Я пока еще только шутю и шалю.
Я пока на себя не похож,
Я обиду стерплю,
Но когда я вспылю,
Я дворец подпалю,
Подпилю,
Развалю,
Если ты на балкон не придешь...
Ну, кто, по-вашему, сможет устоять перед такими доводами
влюбленного? да никто на свете!...
В одной из "сказочных песен" Высоцкий задает вопрос,
удивительный по своей "детскости" и мудрости:
... что остается от сказки потом,
после того, как ее рассказали?...
А действительно - что?
Могу сказать: когда я впервые услышал эти песни, у меня
долго не проходило какое-то особенное ощущение свежести,
улюбки, доброты. И я еще больше поверил в истину: даже
тогда, когда в начале сказки все "страшно, аж жуть!", в
конце ее все страхи обязательно исчезают, там непременно
светит солнце, и торжествует добро!
Так что, после того как сказку рассказали, остается
многое. В том числе и чисто профессиональное уважение к
Высоцкому. Ведь по этим стихам видно , как радостно
он работал над ними, буквально "купаясь" в тьме! я даже
вижу, как он улыбается, записывая лихие, частушечные,
виртуозно сделаные строки:
Много тыш имеет кто -
Тратьте тыши те.
Даже то, не знаю что,
Здесь отыщите...
Так поют скаморохи на сказачной ярмарке . А вот как
начинается песня царских глашатаев:
Если кровь у кого горяча -
Саблей бей, пикой лихо коли.
Царь дарует вам шубу с плеча
Из естественной выхухоли...
Такого раскованного и - одновременно - точного обращения
со словом, непринужденного владения разговорными интонациями
в стихах добится очень трудно. А Высоцкий добивался.
Но он умел быть не только добрым. И не только покладистым.
Когда некоторые "весьма специфические" зарубежные
доброхоты пробовали его "на излом", то Высоцкий, оставаясь
самим собой, разговаривал с ними жестко и однозначно. Родину
свою в обиду он не давал никому.
Помню, как в октябре 1977 года группа советских поэтов
приехала в Париж для участия в большом вечере поэзии.
Компания подобралась достаточно солидная: К. Симонов,
Е. Евтушенко,О. Сулейменов,Б. Окуджава,В. Коротич, М. Сергеев
Р. Давоян. Был в нашей группе и Владимир Высоцкий.
Устроители вечера явно сэкономили на рекламе. Точнее, она
отсутствовала напроч! и конечно же нам говорили: "Стихи ?! в
Париже?! абсурд!... вот увидите - никто не придет!..."
Мы увидели. Пришли две с половиной тысячи человек.
Высоцкий выступал последним. Но это его выступление
нельзя было назвать точкой в конце долгого и явно
удлинившегося вечера. Потому что это была не точка, а
яростный и мощный восклицательный знак !...
Так кем же он все-таки был - Владимир Высоцкий? Кем он
был больше всего? актером? поэтом? певцом?
Я не знаю.
Знаю только, что он был личностью. Явлением. И факт этот
в доказательствах уже не нуждается... Высоцкий продолжает
свою жизнь. Его сегодня можно услышать в городских
многоэтажках и сельских клубах, на огромных стройках и на
маленьких полярных станциях, в рабочих общежитиях и в
геологических партиях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36