Правее входа на Ваганьково
могила вырыта вакантная,
покрыла Гамлета таганского
землей есенинской лопата.

Дождь тушит свечи восковые...
Все, что осталось от Высоцкого,
магнитофонной расфасовкою
уносят, как бинты, живые.

Ты жил, играл и пел с усмешкою,
любовь российская и рана,
ты в черной рамке не уместишься,
тесны тебе людские рамки.

С такой душевной перегрузкою
ты пел Хлопушу и Шекспира,
ты говорил о нашем, русском
так, что щипало и щемило.

Писцы останутся писцами
в бумагах тленных и мелованых.
Певцы останутся певцами
в народном вздохе миллионном...

***
А. Вознесенский
Обложили его, обложили...
Не отдавайте гения, немочи!
Россия, растерзанная от подлости,
знает, кто он, и знает, чей он -
врубите Высоцкого!
Врубите Высоцкого настоящего,
где хрипы, и Родина, и горести,
где восемнадцать лет нам товарищем
был человек отчаянной совести.
Земля святая, его хранящая,
запомнит эту любовь без измен.
Врубите Высоцкого настоящего!
Немногим дано подниматься с колен!
Велик не тот, бездарный, но со званьем,
не тот, кто стал придворным подлецом...
Ты был народным окружен признаньем
за правду, что выплескивал в лицо.
Так пусть звучит не реквием, а скерцо:
ты был одним, кто так легко раним.
Осколки вдребезги взорвавшегося сердца
в своих сердцах навеки сохраним.


4-4






Ты жил, играл и пал с усмешкою,
любовь российская и рана,
ты в черной рамке не уместишься,
тесны тебе людские рамки.

Твой последний сон не запрятали
на престижное Новодевичье.
Там Христос окружен Пилатами,
там победы нет, одни ничьи.

Там Макарыча зажали меж сановников
не истопите баньку вы...
Ты туда не ходи на новенькое,
спи среди своих на Ваганьково.

Я к тебе приду просто-запросто,
не потребует ВОХР пропуска.
Уроню слезу - будь слеза пропуском,
на могильный холм брошу горсть песка.

Не могу понять я больше
что за странная нынче пора?
Почему о твоей кончине
мы узнали "из-за бугра"?

Не Америка плачет - Россия!
Русь рыдает об утрате своей.
В кровь изранены души босые
самых лучших ее сыновей.

Не был ты любимым фортуной,
и болел тем, чем мы болели.
На гитаре твоей не струны -
обнаженные нервы звенели.

Выходя на сцену вразвалицу,
из себя не корча мессию,
ты держал в своих чутких пальцах
гриф гитары и пульс России.

И как Шлиман раскапывал Трою,
взяв на веру слепого Гомера,
по стихам твоим внуки откроют
наши муки и нашу веру!

***

Никита Высоцкий

Пророков нет в отечестве моем,
а вот ушла теперь и совесть.
Он больше не споет нам ни о чем,
и можно жить, совсем не беспокоясь.

Лишь он умел сказать и спеть умел,
чтоб наших душ в ответ дрожали струны.
Аккорд его срывался и звенел,
чтоб нас заставить мучаться и думать.

Он не допел, не досказал всего,
что было пульсом и в душе звучало,
и сердце разорвалось от того,
что слишком долго отдыха не знало.

Он больше на эстраду не взойдет,
так просто, вместе с тем и так достойно.
- Он умер? - Да! И все же он поет,
и песни не дадут нам жить спокойно.






4-5





***

Прошло каких-то сорок лет
и два младенческих довеска...
Он был и вот его уж нет,
как будто выключили свет
и темнота спустилась резко.

И погрузился мир во тьму,
где обитают полутени,
где хаос вяжет кутерьму,
нанизывая на кайму
нечистоплотности стремлений.

Но продолжаются века
и продолжаться будут вечно
пока забвенная река
стремит свой бег издалека
в водоворотах бесконечных.

Пока вдруг поперек пути
с небес упавший волнорезом
вонзится ангел во плоти -
не поднырнуть, не обойти
и судьбы вскроются надрезом.

Взгляд обретя зрачками внутрь,
где все черно от унижений,
где плесенью покрылась суть
и прессом осадилась муть
отфильтровавшихся суждений.

Разрезом кесаревым стон
наружу вырвется из чрева.
И совесть - вечный эшелон
цивилизованных племен
созреет отголоском гнева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20