Удивилась она. Куда же он подевался?
– Видел, видел, – успокоил я ее. А чем ты их кормишь?
– Молоком. Чем же еще? Она непонимающе посмотрела на меня. Молока у меня много, на всех хватает. Посмотри, какие у них животики круглые. – И она ласково, по-матерински принялась вылизывать эту мелюзгу, одного за другим.
Я стоял, смотрел и не знал, то ли плакать от горя, то ли смеяться от счастья. Отец – Я отец – А это мои дети – Мои сыновья и дочери, и шерсть у них, как у меня, такая же жесткая и гладкая, и носы, похоже, тоже мои, большие и симпатичные. Вот глаз, правда, не видно, темновато.
Хорошо бы, чтобы глаза у них были Дезины, такие же выразительные и глубокие – А ты что ешь? Не успокаивался я.
– Меня дядя Ваня кормит. Он добрый, заботливый, обязательно что-нибудь даст. И другие, бывает, чем-нибудь угощают. Не волнуйся, проживем. Мне не привыкать.
От ее слов сердце защемило вконец.
– Накормила? Спросил я ее.
– Накормила.
– Теперь пойдем ко мне. Поешь чего-нибудь – Нельзя мне Ричи к тебе. Не ждут меня там – Ждут, не ждут! – Воскликнул я. Ты мать моих детей! И должна быть сытой. Пойдем.
– Я кота твоего боюсь. Злой он очень.
– Не бойся, с Данилой я договорюсь. Теперь он меня поймет.
– А на кого я детишек оставлю? – Обидеть могут. Тут разные шляются – Давай старика того позовем – Ну этого, – как его – Кузьму, он посидит.
– Ричи, не бери в голову, у нас все хорошо. Иди домой, а завтра с утречка прибегай.
– Без тебя не пойду, – заявил я, растягиваясь рядом на грязном одеяле.
– Осторожнее!!! Не раздави! Вдруг закричала она. Атосик тут где-то бегал. – И она принялась тыкать носом мне под живот. Я привстал.
– Нет – прошептала она в панике. Казалось, ее необыкновенные глаза сейчас выскочат из орбит. Я понял, пора брать дело в свои руки. Встал и принюхался. Из угла доносился нежный, молочный запах. Я пошел на него.
– Вот твой Атосик. Щепку грызет.
Она подбежала ко мне и счастливо рассмеялась.
– Он у меня первенец, самый сильный, самый смелый и больше всех на тебя похож, – сообщила она.
Я наклонился и присмотрелся. Маленький, тощий, в чем только душа держится. Правда, глаза задиристые, смелые и веселые.
– Иди к матери, – приказал я.
– Не пойду, – пискнуло это недоразумение. Мне тут нравится.
– Я тебе не пойду, – пригрозил я ему. Мать волнуется, а тебе все равно. Ну-ка давай к матери.
– А ты кто? Поинтересовался этот неслух, продолжая сосать палку. Зубов-то еще почти нет, а гонору сколько.
– Сейчас по заднице надаю, сразу узнаешь. Я поднял лапу и слегка поддал ему под зад.
С писком он бросился к остальным.
– Сейчас как укушу, – пригрозил он мне, прячась за мать.
– Ты, почему отца не слушаешься? Строго спросила Дези.
– Отца – Атосик высунул нос из-под мамки и посмотрел на меня с некоторым испугом.
Значит ты мой папка? – Так? – Да? – Этот разговор привлек внимание всей остальной компании. Четыре крохи на тонких лапках подтянулись к нам. Выглядели они просто уморительно, маленькие, лохматые, пузатые, с длинными хвостами и беззаботными глазами. Смотрели они на меня пристально, словно на чудо какое-то.
– Да, я ваш отец, – сообщил я, ощущая, как у меня начинают дрожать лапы. Через секунду взял себя в руки и продолжил: – Не будите слушаться мать, нашлепаю. Ясно?
– Ясно – пропищали они.
Я стоял и смотрел – Сердце билось с перебоями. Кто бы мог подумать, что тут такое творится.
– Сейчас мы ненадолго уйдем, а вы посидите с дядей Кузьмой. Будите себя плохо вести – Я замолчал. Пожалеете – Ясно?
– Ясно – Вновь пропищали они.
– Пошли, – повернулся я к Дези.
Та покачала головой, но деваться ей было некуда, как никак я мужчина, и она потянулась за мной.
У ворот мы остановились.
– Кузьма, будь добр, присмотри за детьми, – попросил я его. Пойду, покормлю ее, – кивнул я на спутницу. Ей нужно хорошо питаться, детей кормить. Сам видишь, сколько их.
Тот глянул на меня, потом перевел взгляд на Дези и, наконец, ответил:
– Ладно, ступайте, но чтобы недолго. Ишь Ромео и Джульетта, то же мне, нашлись. И он заулыбался, сразу становясь моложе и симпатичнее.
– А кто они такие, эти Ромео и Джульетта? Поинтересовалась Дези.
– Рано тебе еще это знать, девочка, – вновь усмехнулся Кузьма. – Иди, гуляй, пока я добрый.
И мы пошли. Народ смотрел на нас, как на какое-то чудо невиданное. Конечно, по дороге мы целовались, не постоянно, а лишь иногда, когда поблизости никого не было. Целовались и разговаривали. Столько нужно было всего рассказать друг другу, что почти ничего и не успели.
У подъезда я остановился.
– Побудь тут. Попросил я ее. Пойду Данилу предупрежу, а то, как бы опять что-нибудь не вышло.
– Не уходи, Ричи, – взмолилась она. Я есть совсем не хочу, давай лучше побудем вместе.
– Поешь, и побудем. Сиди, жди. – Строго распорядился я.
Увидев меня, Данила сразу понял, что что-то случилось. Мой аромат сразил его наповал.
– Говори, – приказал он.
– Я стал отцом, – огорошил я его.
– Ну и что? Не понял он меня.
– У меня дети! Крикнул я.
– Ну и что? Тем же тоном поинтересовался он. У меня тоже дети, и их немало – Как же так? – Удивился я. И ты о них не заботишься, не волнуешься, не думаешь?
– А что о них думать-то? Я свое дело сделал и в кусты. Они не мои, а своей матери. Так что, Ричи, я тебя не понимаю – Знаешь, Данила, так нельзя. Ты отец, а тебе все по фене. Нет, – начал заводиться я, – Я так не могу.
– Не можешь и не надо. Иди воспитывай.
– Там Дези, – наконец выдавил я.
– Где!? – Прохрипел он одновременно с ужасом и гневом.
– У подъезда – Она есть хочет – Только через мой труп! Вдруг выдал он.
– Данила, если ты мне друг, то сейчас пойдешь в комнату, и не будешь оттуда выходить, пока мы не уйдем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60