Как и в случае с миссис Недермайер, жертвой оказалась одинокая пожилая женщина. Ее дом был первым после поворота на Черчилль-роуд с Дикси-хайвэй, он находился непосредственно позади круглосуточной автоматической прачечной. Я не был знаком с ней лично, просто махал ей рукой, когда проезжал мимо. Но, в отличие от убийства миссис Недермайер, теперь нам не удалось представить себе дело так, будто это семейные разборки. Жертва была выбрана наугад, а напал на нее незнакомец, пробравшийся в дом в субботу днем, когда хозяйка развешивала на заднем дворике выстиранное белье. Когда она вернулась, он связал ее запястья телефонным проводом и запихнул несчастную под матрац, а сам начал обыскивать дом в поисках денег. Он сбежал с награбленным, а наша слабая здоровьем соседка тем временем задохнулась под матрацем. Полицейские быстро вычислили преступника, он был опять замечен возле прачечной, и его арестовали. Когда его карманы вывернули, оказалось, что добыча составила всего шестнадцать долларов плюс мелочь. Цена человеческой жизни.
Преступная деятельность, разворачивавшаяся вокруг, заставила нас почувствовать благодарность к Марли за его более чем необходимое присутствие в доме. Ну и что, если он был общепризнанным пацифистом, чьей самой грозной стратегией нападения осталась слюнявая атака? Какая разница, что при виде незнакомца он первым делом хватал теннисный мячик в надежде, что с ним поиграют! Незваным гостям было необязательно все это знать. Когда к нам кто-то приходил, мы больше не запирали пса, открывая дверь. Мы перестали уверять всех, какой Марли на самом деле безобидный. Вместо этого мы бросали неясные зловещие предупреждения вроде: «Он становится таким непредсказуемым в последнее время» или «Уж и не знаю, сколько его прыжков еще выдержит эта дверь».
У нас уже рос один ребенок, второй был на подходе. Теперь мы не столь опрометчиво и беспечно судили о личной безопасности. Мы с Дженни часто размышляли, как поступит Марли, если кто-то попытается причинить вред нам или сыну. Я склонялся к варианту, что он просто обезумеет от счастья и начнет тявкать и пыхтеть. Дженни доверяла Марли больше. Она была уверена, что его необыкновенная верность нам, особенно своему новому другу Патрику, подкармливающему его колечками от сухих завтраков, в кризисной ситуации породит в сердце пса жестокое примитивное желание защитить нас любой ценой. «Быть не может, - возражал я. - Он сунет нос в ширинку негодяя, этим дело и кончится». Но, как бы там ни было, люди боялись нашего пса, и нам это определенно нравилось. От его присутствия зависело, будем ли мы чувствовать себя защищенными в своем собственном доме. Даже когда мы долго оспаривали эффективность Марли на посту охранника, мы со спокойной душой засыпали, зная, что он рядом. А однажды ночью он сам разрешил наш спор раз и навсегда.
Стоял октябрь, а погода все не менялась. Ночи были знойными, мы закрывали окна и включали кондиционер. После одиннадцатичасового выпуска новостей я выпустил Марли во двор, проверил кроватку Патрика, выключил свет и заполз в постель рядом с уснувшей Дженни. Марли, как всегда, глубоко вздохнув, свалился на пол возле меня. Я уже задремал, как вдруг услышал это - пронзительный, непрерывный, пронизывающий насквозь звук. Я мгновенно проснулся, равно как и Марли. Навострив уши, он замер в темноте возле кровати. Звук повторился, он проникал через закрытые окна и был громче жужжания кондиционера. Крик. Женский визг, громкий и отчетливый. Первой моей мыслью было, что на улице дурачились тинейджеры, - ничего удивительного. Но это был далеко не радостный крик того, кто боится щекотки. В нем звучало отчаяние, настоящий ужас, и до меня постепенно стало доходить, что кому-то угрожает серьезная опасность.
- Пошли, малыш, - прошептал я, выползая из кровати.
- Не ходи туда, - раздался из темноты голос Дженни. Я не знал, что она проснулась и все слышала.
- Звони в полицию, - сказал я. - Я буду осторожен. Держа Марли за сдерживающий поводок, я вышел на крыльцо в своих широких трусах и увидел бегущего к побережью человека. Крик раздался снова, но с противоположной стороны. Под открытым небом, где не было стен и стекол, которые могли бы заглушить его, голос женщины разносился по воздуху удивительно четко - подобное я наблюдал только в фильмах ужасов. На верандах других домов тоже защелкали выключатели. Два молодых человека, которые снимали дом напротив нас, выскочили в одних плавках и бросились на крик. Я осторожно последовал за ними, держа Марли на поводке. Я видел, как они пробежали до газона очередного дома, а потом вдруг развернулись и устремились навстречу мне.
- Иди к девчонке, - крикнул один из них, показывая, где лежит жертва. - Ее пырнули ножом.
- А мы - за ним! - крикнул другой, и они босиком помчались по улице в том направлении, куда побежал преступник. Моя соседка Барри, бесстрашная одинокая женщина, купившая и отремонтировавшая ветхое бунгало рядом с домом мисс Недермайер, прыгнула в машину и присоединилась к погоне.
Я ослабил поводок Марли и побежал на крик. Через три дома по нашей улице я обнаружил на подъездной дорожке нашу семнадцатилетнюю соседку. Она согнулась в три погибели, рыдая и всхлипывая от боли и держась руками чуть ниже груди. Я заметил, как на ее блузке расплывается кровавое пятно. Это была стройная, миловидная девочка со светлыми волосами, ниспадавшими на плечи. Она жила с разведенной матерью, приятной женщиной, которая работала ночной сиделкой. Я несколько раз разговаривал с ней, но дочке всегда только махал рукой. Я даже не знал, как ее зовут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91