Он все пыхтел со своей дурацкой улыбкой на морде, его глаза сияли, а хвост энергично вилял. Пока я удерживал Марли, Дженни постепенно подходила все ближе, сначала позволяя псу понюхать пальчики ребенка, потом ножки, памперс и попку. Бедному крохе исполнилось всего полтора дня от роду, а он уже подвергся атаке со стороны пасти-пылесоса. Когда Марли добрался до подгузника, казалось, он перешел на другой уровень сознания, впал в какой-то транс, вызванный запахом памперса. Он попал в рай. Собака определенно была в эйфории.
- Марли, одно неверное движение, и я тебя отлуплю, - предупредила Дженни с твердым намерением осуществить задуманное.
Если бы он выказал хоть намек на агрессию по отношению к ребенку, он бы действительно превратился в отбивную. Но ничего подобного не произошло. Скоро мы поняли, что проблема была не в том, как не дать Марли причинить вред нашему очаровательному малышу, а в том, как удержать его подальше от бачка с использованными подгузниками.
Шли дни, недели, месяцы, и вот Марли начал признавать в Патрике своего лучшего друга. Как-то раз я выключал в доме свет перед сном и не мог нигде найти Марли. В конце концов я догадался заглянуть в детскую. Он действительно был там, лежал, растянувшись возле кроватки Патрика: оба посапывали в унисон, как родные братья. Марли, наш горячий дикий жеребец, преображался рядом с Патриком. Казалось, он понимал, что перед ним хрупкий, беззащитный маленький человечек, поэтому, когда они находились вместе, пес двигался осторожно и нежно облизывал его личико и ушки. Когда Патрик начал ползать, Марли спокойно ложился на пол, позволяя малышу взбираться на себя, как на скалу, тянуть за уши, тыкать в глаза и вырывать кусочки шерсти. Ничто из перечисленного его не раздражало - Марли просто застывал, как изваяние. Рядом с Патриком он был нежным великаном, добродушно и покорно приняв роль второй скрипки.
Однако далеко не все одобряли нашу слепую веру в собаку. Люди видели в Марли дикого, непредсказуемого и мощного зверя - а вес его приближался уже к пятидесяти килограммам - и считали, что мы опрометчиво полагаемся на него, оставляя рядом с беззащитным ребенком. Моя мама твердо занимала эту позицию и не стесняясь говорила об этом нам. Ей было больно смотреть, как Марли облизывает ее внука. «Да ты хоть представляешь, где побывал этот язык?!» - вопрошала она риторически. Хмурясь, она предупреждала, чтобы мы никогда не оставляли собаку и ребенка в одной комнате наедине. Древний охотничий инстинкт может внезапно пробудиться. Если бы решение принимала она, то Марли и Патрика навсегда разделила бы бетонная стена.
Однажды, когда мама приехала из Мичигана навестить нас, я услышал из гостиной пронзительный крик. «Джон, сюда! - кричала она. - Собака кусает ребенка!» Полураздетый, я вылетел из спальни, но, прибежав в гостиную, увидел, что Патрик всего лишь весело качается на качельках. Марли лежал под ним. Пес действительно лязгал зубами на малыша, но все было совсем не так, как представила себе моя мама-паникерша. Марли помещался аккурат по траектории полета Патрика и, уткнувшись носом в его подгузник, просто качал ребенка, подталкивая его под попку. Патрик визжал от удовольствия. «О, мам, все в порядке, - сказал я. - Просто Марли очень нравится запах памперсов».
У нас с Дженни началась рутина. Ночью жена вставала каждые несколько часов, чтобы покормить и убаюкать Патрика, а в шесть утра его кормлением занимался я, чтобы она могла выспаться. Полусонный, я вынимал сына из кроватки, менял подгузник и готовил молочную смесь в бутылочке. За этим следовал непосредственно процесс кормления: я сидел на веранде, прижимая к себе его крошечное, теплое тельце, а он в это время сосал бутылочку. Бывало, я склонял свою голову к его макушке и подремывал, пока он с аппетитом чмокал. Иногда я слушал радио и наблюдал, как утреннее небо превращается из розово-фиолетового в голубое. Когда Патрик наедался и отрыгивал, я одевался сам и одевал его, свистом подзывал Марли, и мы шли на утреннюю прогулку к океану. Мы купили легкую детскую коляску с тремя большими велосипедными колесами, которые позволяли нам проезжать где угодно, даже по песку и через бордюры. Наша троица представляла собой презабавное зрелище каждое утро! Марли бежал впереди коляски, словно шел в собачьей упряжке, я был в тылу, сдерживая активную собаку, а Патрик посредине радостно поднимал ручки вверх, будто полицейский, регулирующий уличное движение. К нашему возвращению Дженни уже просыпалась и ставила кофе. Мы сажали Патрика на высокий детский стульчик и насыпали ему на подносик немного сухого завтрака в виде колечек. Стоило нам отвернуться, как Марли клал голову боком на этот поднос и языком, как лопатой, зачерпывал еду. Ворует еду у ребенка, думали мы, как низко он падет в дальнейшем? Однако Патрика, казалось, необыкновенно забавляла вся эта картина, и вскоре он научился кидать колечки вниз и смотреть, как Марли ползает по полу и съедает их. А если он ронял колечки себе на коленки, Марли совал голову под столик и пихал его в живот, пытаясь найти упавшее колечко и вызывая у ребенка взрывы смеха.
Мы поняли, что отцовство и материнство нам удаются. Мы вошли в роль родителей, наслаждались простыми семейными радостями и улыбались огорчениям, понимая, что даже неудачные дни вскоре превратятся в драгоценные воспоминания. У нас было все, чего мы только могли пожелать. Наш бесценный малыш. Наша собака-тупица. Маленький домик на побережье. И главное - все мы любим друг друга. В ноябре моя газета повысила меня до ведущего рубрики, желанной должности, благодаря которой мне три раза в неделю выделяли место на передних полосах, где я мог рассуждать на любые темы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91