— Ты не можешь выбирать, — мягко возразил Фернандо. — Выбор сделан, и у тебя теперь нет собственной воли, есть только воля закона.— Но я не хочу! — взмолилась Лара. — Я обыкновенный человек и не могу…— Десять миллионов истерзанных войной людей ждут тебя, надеются, что ты сможешь помочь им. Подумай, десять миллионов! Неужели из-за собственного страха и трусости ты откажешь этим людям в праве на мирную жизнь?— Но я ничего не умею! Я ничего не знаю, не понимаю в государственном управлении!— Ты должна научиться, — настаивал Фернандо. — Это твой долг!Лара безмолвно застыла в глубоком кресле. Даже теперь, после смерти Рауля, она не вольна в своих поступках. Она не может бежать отсюда, забыть случившееся, как кошмарный сон.— Я любила Рауля, — с неожиданным удивлением произнесла она после долгой паузы. — Оказывается, я любила его…— Никогда не сомневался в этом, — ответил Фернандо и осторожно осведомился:— Так каким будет твой ответ?— Ты же сам сказал, что у меня нет выбора, — устало произнесла Лара. — Это мой долг, я обязана его выполнить…— Я передам, чтобы начинали подготовку к инаугурации, — кивнул Фернандо с видимым облегчением.Он был счастлив. Стать правой рукой беспомощного и растерянного президента-женщины, то есть, фактически, главой страны, отодвинуть в тень старых дуралеев Душ Картуша и Чен-Чена — такой шанс дается человеку только раз в жизни. И он, Фернандо, ни за что не упустит этот шанс!Он станет полновластным правителем! Лара не в счет.Через сорок дней после смерти мужа Лара заняла высокий пост.На ее инаугурации присутствовали послы дружественных стран, президенты соседних государств, представители всех держав мира. В основном приехавшие на празднество политики были мужчинами, и, как правило, мужчинами не слишком молодыми. Они с удивлением взирали на хрупкую девушку, которую судьба неожиданно вознесла на немыслимую высоту.Первый официальный визит новоиспеченного президента Нголы состоялся, естественно, в Россию.Деловой ужин был организован Администрацией Президента в ресторане «Царская охота» на Рублево-Успенском шоссе.Русский президент был подтянут, молод, бодр. Два-три умело сказанных комплимента сразу же помогли установить непринужденные отношения между собеседниками. Интимность обстановки подчеркивало и то, что в переводчике не было нужды — гостья из далекой жаркой Африки превосходно говорила по-русски.Когда повар внес в обеденный зал разварного осетра по-царски с соусом тартар, маслинами и зеленым лимоном, Лара, стараясь держаться естественно и с достоинством, произнесла:— Знаете, господин президент, я не очень сильна в изысках дипломатического этикета и потому прямо спрошу вас о том, что меня интересует… Как вы оцениваете предложенную нами акцию «Алмазы — в обмен на вооружение»?— Мне еще не приходилось встречать столь привлекательных покупательниц оружия, — галантно произнес русский президент и посерьезнел. — Не скрою, предложение очень интересное. Однако нам стало известно, что руководители мятежного ОПЕН тоже проводят аналогичную акцию, но только их партнером являются Соединенные Штаты. Нам бы не хотелось увеличивать количество оружия в столь взрывоопасном регионе, как Центральная Африка. Мы боимся, что конфликт выплеснется в соседние страны. Нголе пора отдохнуть от войны.— Продажа Соединенными Штатами оружия повстанцам тем более оправдывает наши действия, — твердо произнесла госпожа президент.— Возможно… Но официально Штаты ничего не продают ОПЕН, ведь, согласно недавнему постановлению ООН, такая торговля противоречит целям достижения мира в регионе. Именно ООН диктует правила игры.— «Голубые каски» ООН сохраняют нейтралитет только по отношению к повстанцам. Они нейтральны, когда мятежники убивают женщин, детей, разоряют дома мирных жителей. Какой вообще может быть нейтралитет в центре военных действий?За десертом разговор плавно перешел в личную плоскость.— Я слышал, ваша программа пребывания в России включает посещение исправительных учреждений… — намекнул президент, прижимая к губам салфетку.— Да, — ответила госпожа Касабланка и без всяких дипломатических уверток уточнила:— Одного исправительного учреждения. Только того, в котором находится моя мать.— Я слышал вашу историю. И очень вам сочувствую.— Я хотела бы спросить вас, господин президент… Скажите, каковы перспективы досрочного освобождения моей матери? Она находится в заключении уже три года, и мне кажется, она и так уже понесла достаточное наказание. Есть мнение, оно высказывалось в том числе и в прессе, что ее преднамеренно спровоцировали.— К сожалению… Точнее, к счастью, судопроизводство в России отделено от власти и совершенно самостоятельно, что, как известно, является признаком демократического государства, — туманно начал президент, пригубливая вино. — Процедура освобождения может быть запущена лишь в случае амнистии или в случае условно-досрочного освобождения, но никак не по указке сверху. Даже мое заступничество вряд ли повлияет .на администрацию колонии, где содержится ваша мать.— Что ж… Я рада слышать, что процесс демократизации в России зашел так далеко, что даже президент отныне не может повлиять на судьбу частного человека, раздавленного судебной машиной, — иронически за-. метила гостья. — Нголе пока далеко до подобных юридических вершин. У нас у несправедливо обвиненного человека все же есть шанс выбраться на свободу хотя бы после высшего вмешательства…Президент холодно улыбнулся и осведомился:— Скажите, вам действительно понравилось «мясо пятнистого оленя под взваром с брусникой»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138