В общежитии киностудии на одном этаже с ней жил некий Амир, армянин. Он-то и предложил ей работу.Амир был беженцем из глухого карабахского села. Еще несколько лет назад, приехав с семьей в Киев, он был гол как сокол и плохо говорил по-русски.Теперь он бойко, хоть и с акцентом, болтал и по-русски, и по-украински, пересыпая свою речь цветистыми восточными шутками, и владел на рынке несколькими точками.Он торговал разными хозяйственными мелочами — стиральным порошком, ершиками для унитаза, мыльницами — товаром копеечным, но нужным и важным.Товар закупался в Польше по бросовым ценам и привозился на автобусе в Киев. Сначала на рынке стояла жена Амира, смуглая чернявая армянка, верхнюю губу которой украшали небольшие юношеские усики, но потом Амир отправил жену домой следить за детьми и поставил на ее место Катю.— Расторгуешься, сама поймешь, что к чему! — Лазоревыми цветами, не жалея красок, расписывал Амир ее будущее. — Сама свою точку заведешь, хозяйкой сядешь, будешь деньги считать. А пока что давай работай…Катя согласилась. А что было делать? Пусть работа на рынке тяжелая, целый день на холоде, к вечеру ноги затекают, а руки, красные, как клешни, не шевелятся, но все же твердый заработок, не такой уж маленький по нынешним скудным временам.Рабочий день на рынке начинался в семь утра — значит, нужно было вставать в пять. Зевая, Катя поднималась с пружинной койки, брела в замызганный туалет, единственный на весь этаж, брызгала в лицо ледяной водой. О горячем душе мечтать даже не приходилось.Потом она вяло жевала бутерброды, пила кофе (но чаще — чай, он дешевле). Наливала полный термос кипятку, чтобы греться целый день. Амир уже грузил товар в машину, и еще затемно они вместе отправлялись на рынок. Не важно, какая погода была на улице — зной, жара, палящий холод, пронизывающий ветер или дождь, — каждый день начинался одинаково. Каждый день, кроме понедельника, когда рынок не работал.А потом начиналась привычная процедура установки палатки на торговом месте, раскладывание товара. Окрики Амира, злые перепалки с ним, его угрозы вычесть из ежедневной зарплаты за малейшую провинность… На поверку Амир оказался вовсе не таким уж теплым и пушистым, каким виделся вначале. Он требовал, чтобы Катя начинала работу раньше всех, а заканчивала позже всех, да еще чтобы во время работы не сидела — мол, покупателю неприятно видеть, когда продавец развалился на стуле. При приближении покупателя продавщица обязана была вскакивать по стойке «смирно» только для того, чтобы продать копеечную губку для мытья посуды! Отлучаться с рабочего места она не имела права и при этом должна была следить, чтобы мелкие воришки, тырившие на рынке все, что плохо лежит, не нанесли материального ущерба хозяину. Любую недостачу Амир восполнял из ее, Катиного, кармана.— Ты у меня как у Бога за пазухой! — при этом восклицал он. — Другие хозяева знаешь как со своими продавщицами поступают? И под бандитов их подкладывают, и под хозяина рынка. А я тебя берегу, откупаюсь деньгами. Работай только!Действительно, женщинам на рынке, особенно молоденьким девушкам, приходилось туго. Хозяева эксплуатировали их нещадно и на торговом месте, и в постели. Катю от необходимости оказывать подобные услуги, очевидно, спасало только то, что она была соседкой Амира и хорошо знала его жену.Зарплату Амир платил ей каждый день, без всяких налоговых вычетов и отчислений. На рынок постоянно наезжала то налоговая полиция, то сотрудники УЭПа, то санэпидемстанция, то еще какие-то проверяющие. И всем им тоже надо было платить.Еще три года отупляющей жизни прошли как один, бесконечно тяжелый день в аду. Единственным плюсом такого существования было то, что у Кати водились деньги, она могла худо-бедно содержать дочь, и то, что при такой работе у нее не оставалось времени для дурных мыслей.За три года отчаянной экономии Катя все же скопила немного денег, чтобы открыть свою точку на рынке и уйти от Амира.Она решила торговать привычным для себя товаром. Отпросилась на несколько дней у хозяина, съездила в шоп-тур в Польшу, накупила там всяких хозяйственных мелочей, забив ими свою комнату до отказа, и объявила Амиру, что теперь он может искать себе другую продавщицу.— Ой, пожалеешь, Катерина, ой, пожалеешь! — не то пригрозил, не то пообещал Амир. — Что ж ты, а? Я ж тебя берег, как свою жену, не давал лишний раз пальцем шевельнуть! — горестно покачал он головой и тут же деловито осведомился:— И где ты собираешься торговать? Чем?Катя объяснила, что решила заняться хозтоварами. За три года на рынке она отлично выучила, что покупатели берут хорошо, а что не очень охотно, и теперь надеялась быстро преуспеть. Однако Амиру не нужна была конкурентка.— Э, не! — погрозил он волосатым пальцем. — Здесь ты торговать не будешь. Ищи себе другое место.— Вот еще! — гордо усмехнулась Катя. — Мне и здесь неплохо!Она не сомневалась, что покупатель, привыкший брать товар у знакомого продавца, автоматически пойдет к ней. И тогда Амир останется с носом, лишится всей своей клиентуры.Однако Амир понимал это не хуже ее.Как только Катя устроилась в своей новой палатке на рынке, разложила товар и принялась ждать покупателей, два белобрысых юнца в растянутых на коленях спортивных штанах вразвалку приблизились к ней.— Вали, тетка, отсюда! — произнес один, сплевывая через щель выбитых зубов.— Черта с два! — огрызнулась Катя. — Сам вали, молокосос! У меня и квитанция есть на это место!— Ладно, тетка! Сегодня стой, но завтра чтоб духу твоего здесь не было!Катя только рассмеялась в ответ на угрозы. Она нисколечко не боялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138