- Занятная история.
Мастинский не пропустил ни единого слова из рассказа.
- Да, очень занятная.
- После этого Балину позвонили и сказали, что он сует нос не в свое дело. Если не угомонится, пусть не обижается.
- И он?
- Не стал копать дальше. Рассудил так: зачем ему надо на свою задницу приключения искать? Яковлев в могиле, его не воскресишь. Что он получит за свою публикацию? Копейки. А неприятностей может нажить вагон. Нет смысла затеваться.
- Как думаешь, зачем он тебе рассказал эту историю?
- Рассказал по пьянке, похвастаться, вот, мол, какой сенсационный материал у меня есть.
Мастинский думал иначе.
- А не было такого впечатления, что он заказчика ищет, который сможет ему хорошо заплатить, а?
Вадим подпрыгнул.
- Да, Борис Ефимович, - вымолвил он, - смекалистый ты мужик. Я, признаться, даже не подумал об этом, так, решил, пьяный треп.
- Какие у него предположения насчет смерти Яковлева?
- Он об этом не говорил. Сказал только, что хороший скандал можно было раздуть.
Мастинский обдумывал ситуацию.
- Раскрутить этого журналиста сможешь?
- Думаю, да. Но подогревать интерес придется. Он, как я понял, в полной зависимости от жены, а деньги получше баб любит.
- За этим дело не станет, - пообещал Борис Ефимович.
Он вышел из комнаты и вернулся с пачкой долларов.
- На вот ему для начала, - он бросил "зеленые" на стол.
- Если ему угрожали, - осторожно начал Вадим, - то...
- Этот вопрос мы решим. Материал стоящий раскопает, отправлю отдыхать на Канарские острова недельки на две. А за две недели много воды утечет... Намекни ему об этом так, ненавязчиво. Свои карты раньше времени не открывай, пусть он сначала сам тебе все выложит, понял?
Как не понять? Большакова учить не надо. Тактику своего шефа он давно разгадал.
- Сегодня же, как вернусь в Москву, позвоню ему, - сказал Вадим.
- По телефону такие вопросы не обсуждай, - предупредил осторожный Мастинский.
- Что я, мальчик?
Ловко он к Беглову подбирается, восхитился шефом Большаков. Такому любое лыко в строку. Из всего умеет или деньги выкачать, или получить нужную информацию, чтобы завалить противника. Если он сумеет смерть Яковлева повесить на Беглова или развернуть широкую кампанию в прессе, то сильно подпортит его авторитет. Главное, начать, как говаривал главный перестройщик страны.
Покидая особняк на Клязьминском водохранилище, Вадим, чтобы подольститься к шефу, сказал, спускаясь по красивой деревянной лестнице:
- Эх, Борис Ефимович, в такие-то хоромы да хозяйку хорошую привести.
Он стоял в просторном холле и оглядывал картины в багетовых рамах.
- Красота!
Мастинский посуровел.
- Что ты этим хочешь сказать?
- Да ничего, - глаза Большакова забегали. - Это я так.
- А если так, то и болтать нечего, - он ревниво зыркнул на Вадима, не желая разговаривать на эту тему.
Присмотрел он себе хозяйку.
Он не евнух, любовницы в его жизни время от времени появлялись. Он и на этот раз подумал: так, побалуется с девочкой, а там видно будет. Да не получилось.
Женщины в его жизни имели небольшое значение. Он их никогда не понимал. В молодости денег не было, чтобы красиво ухаживать. Когда заматерел и появилось все: деньги, особняки, квартиры, он не видел достойного объекта для ухаживания. Когда ехал отдыхать, брал с собой какую-нибудь дамочку, чтобы не быть на людях одному. Постель его интересовала меньше всего. А его спутниц интересовали только доллары и подарки. Он расставался с приятельницами без сожаления. Они быстро превращалсь в бывших, да и немного их у него было. Одну добрую службу дамы ему сослужили: его не считали голубым. Здесь это не имело особого значения, а на Западе к таким деловым партнерам относились настороженно.
Сейчас Мастинский задумал жениться. Он все обдумал. Его женой должна стать Ирэн Сайгина. С её отчимом, Сергеем Львовичем Федоровым, он давно знаком. Помог ему встать на ноги. С Федоровым проблем не будет. Со своей предполагаемой невестой Борис Ефимович ещё не разговаривал на эту тему. Федоров обещал подготовить падчерицу морально.
Эта красивая девочка с неулыбающимися глазами приворожила Мастинского. Впервые он испытывал подобное чувство. Он, акула в бизнесе, был робок и неуверен в себе! Он даже побаивался её.
Отчим разодел Ирэн, как куклу, но она все воспринимала не по-женски равнодушно. Норковый свингер? Хорошо. Но она могла бы и в старом пальто походить.
Мастинский чувствовал, что тряпками её не купишь. А чем, чем?.. Он хотел завоевать эту девочку, которая повидала в жизни немало. И не сломалась. Он хотел поразить, удивить её. Сдержанность Ирэн только подогревала Бориса Ефимовича.
Он понял, что ему рядом не хватает именно такой женщины: несуетной, красивой, молодой, умеющей с достоинством держать себя и при любой ситуации оставаться такой же. Рядом с ней прочие дамы проигрывали. Да он и не хотел других дам.
Борис Ефимович тоже сегодня собирался поехать в Москву, но позже, к вечеру. В пустынном особняке хорошо думалось. Он не любил, когда его беспокоили. Вадим Большаков беспардонен, он уставал от него.
Предстояло ещё отдать приказание сторожу, который находился здесь безотлучно. Надо было вызвать женщину, живущую в поселке, которая приходила делать уборку.
Сторож, здоровенный амбал, одичавший от безделья, удивился:
- Так ведь порядок в доме, все блестит.
- Гостей жду. Пусть Матвеевна ещё раз как следует глянет женским глазом. Я ещё позвоню.
- Понял, - амбал кивал головой.
- И вот ещё что... - помедлил Мастинский. - Никто поблизости не крутился?
- В смысле? - здоровяк таращил на хозяина глаза.
- Не интересовался особняком кто-нибудь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93