- негромко выругался он, сжимая кулаки. - Куда пропала эта стерва?
Появившегося с дополнительными припасами Костю встретили как родного.
За столом Николай, поддаваясь на уговоры Славика, опрокидывал рюмку за рюмкой. Пил и понимал, что делать этого не надо. Потом пьяные возгласы партнеров доносились до него как будто сквозь пелену.
- ...Сколько ни поставь, все ухряпаем, - кажется, это жаловался на жизнь Костыль.
- ...Да куда он денется, когда разденется! - трубил возле уха голос Славика.
Потом пел под гитару Костя что-то жалобное и щемящее, громко смеялся Вадим, о чем-то рассуждал Доронькин. И опять, пили, пили, пили... Окончательно окосевший Николай вскоре перестал различать голоса собутыльников.
Глава 5
Першин проснулся от резкого телефонного звонка. Надо подняться и снять трубку, приказал себе, но сил не было. Он даже глаза разлепить не мог.
На звонок, к удивлению Николая, ответили без него.
- Алло, - раздался знакомый мужской голос. - Не появлялась... Понятно. Говоривший оборвал разговор, в сердцах швырнув трубку, и внятно произнес: Вот сука!
Кто-то шумно дышал и двигался рядом. Николай удивился ещё больше. В его квартире некому было разговаривать по телефону. Он открыл глаза.
Незнакомые шторы на окнах были полностью задернуты. Но это были чужие шторы, и квартира, в которой находился, тоже была не его.
- А, очнулся наконец!
Над Николаем склонилось оплывшее лицо Славика Доронькина.
Першин, с трудом поворачивая голову, силился вспомнить, что случилось накануне.
- Значит, я у тебя остался? - сообразил он.
- Ну да.
- А Вадим с Костиком?..
- Эти, слава Богу, убрались, - хмыкнул Славик. - А то куда бы я вас всех уложил?
Николай попытался подняться с кушетки, но малейшее движение вызывало дикую головную боль.
- Ох, черт, - простонал он, - как же это я так набрался?
- Не говори, - подхватил Славик, - уж что выпито было, то выпито. Костяныч тоже еле живой был, да и Вадим прилично накачался. Гульнули вчера на всю катушку.
Першину удалось сесть.
- Похмеляться будешь? - Славик деловито достал початую бутылку.
Николай поморщился.
- Ну, как хочешь, - понял его по-своему Доронькин. - Я - так с дорогим удовольствием.
Першин, наблюдая за дергающим кадыком приятеля, почувствовал тошноту. Он вскочил с кушетки и, зажав рот, кинулся к туалету.
Появился минут через десять бледнее прежнего.
- Да, друг мой, - выразительно протянул Славик, с сосредоточенным видом жуя засохший бутерброд, - чем лучше вечером, тем хуже утром. - Сам он находился в нормальном состоянии, хотя вчера тоже выпил немало. - Жив?
- Условно, - прохрипел Николай.
Ему было неудобно за себя. Надо же нажраться до такой степени! Давно с ним подобного конфуза не происходило. Даже вот ночевать остался в чужой квартире.
- До дома доберешься?
Першин кивнул.
- Может, примешь допинг на посошок? Мне так очень даже помогает.
- Нет. - После неприятной процедуры Николай почувствовал себя лучше. Думаю, не стоит.
- Хозяин - барин, - сказал Славик, потянувшись за очередным бутербродом. Тогда поешь чего-нибудь.
Николай покачал головой, при мысли о еде к горлу опять подкатила тошнота, но на сей раз удалось справиться с ней. Ему захотелось поскорее выбраться из этой квартиры и вдохнуть глоток свежего воздуха. Как Славик может с таким аппетитом жевать эти мерзкие вчерашние бутерброды?
- Домой пора сваливать.
- Вот и хорошо, а то у меня, понимаешь, дела с утра. Уже пора бежать.
Когда Доронькин закрывал за гостем входную дверь, его лицо выглядело озабоченым.
На улице стало легче. Легкий ветерок обдувал гудящую, как котел голову. Но это была не такая боль, от которой хотелось лезть на стенку. Он осторожно вертел головой из стороны в сторону, словно проверяя себя. Ничего, терпеть можно.
Летним августовским утром машин и пешеходов на улице было немного. Николай с наслаждением вдыхал прохладный воздух. Даже свитер стянул с себя и распахнул ворот рубашки. По мере того, как унималась боль, в голову лезли дурацкие мысли.
Пили они все наравне, так? Так, ответил себе. Может, только Костыль торопился. Но Костыль Першина не интересовал. Вадим и тот набрался под завязку, хотя с ним это случалось крайне редко. А Славик...
"Ну вот, водку не пьешь, женщинами не интересуешься, что ты на самом деле..." - Николай сейчас будто слышал его насмешливый голос. Доронькин набулькивал ему по полной, а сам только губы мочил. Почему?
Он даже споткнулся от этой мысли и обругал себя. Ну, кретин! Зачем Славику его спаивать? Нашел о чем думать. Пить надо меньше, тогда всякая ерунда в голову лезть не будет. Человек его приютил, на ночь у себя оставил, похмелиться предлагал, а он его в чем-то подозревает.
Вспомнив одутловатое лицо Доронькина, жующего засохший бутерброд, передернулся. И все-таки что-то странное было в поведении Доронькина.
Николай кусал губы. Может, зря он про монеты вчера заикнулся? Да нет, все нормально, никто ничего не понял. Спросил и спросил. Мало ли, о чем они весь вечер болтали?
Подходя к собственному дому, Першин почувствовал, как рубашка прилипла к спине от быстрой хотьбы. Захотелось поскорее встать под душ и освежиться. За свою жизнь он всего несколько раз засыпал в одежде. Сейчас было такое ощущение, словно его облили чем-то липким и вонючим.
С детства у него была особая восприимчивость к запахам. Николай сильно страдал от этого. Обоняние обострялось после принятия алкоголя.
Войдя в квартиру, он ещё в прихожей стянул джинсы и стал расстегивать рубашку. И тут почувствовал чужой запах. Приятный, легкий, еле уловимый аромат витал в помещении. Пахло женщиной, вернее, её духами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80