Она вздохнула. На то, чтобы перехватить чего-нибудь в кафешке, посидеть спокойно, как человек, времени не оставалось. С очередным номером творилась обычная свистопляска, гранок с утра не было, они должны появиться сейчас, после обеда. Лена заспешила в редакцию.
Ладно, не впервой, махнула она рукой, успев запихнуть в сумку купленные пирожки и парочку апельсин. Иногда у нее так складывалось, что есть доводилось первый раз в день только к вечеру.
Поправив гранки, она взглянула на часы и ахнула. Схватила фен, кинулась в туалет, чтобы успеть вымыть волосы под раковиной. Под неодобрительные взгляды возившейся там уборщицы она проделала эту процедуру.
- Дома, что ли, своего нету? - бурчала сердитая тетка, косясь на молодую журналистку.
На Житную, к зданию министерства, Лена успела вовремя. Ей нашлось место на заднем сиденье машины.
Она не была знакома ни с кем из милицейских чинов, ехавших в Рязань, и после того, как ее представили, тихо, как мышь, думала просидеть всю дорогу. Но не тут-то было.
Один из мужиков начал донимать ее разговорами и, видно, чтобы сделать ей приятное, повторял время от времени:
- Нет, не думаю, чтобы вам разрешили беседу с осужденной. Здесь свое руководство, там - свое.
Он многозначительно покачивал головой и так надоел Лене, что она едва сдерживалась, чтобы не ответить ему какой-нибудь резкостью.
"Да замолчишь ты или нет, скотина!" - с тоской думала голодная и усталая Лена, медленно закипая.
Мужик заткнулся только в Коломне, когда им пришлось пересаживаться из одной машины в другую. Лена не понимала смысла этой процедуры, да это было и не ее дело. Заметила лишь, что до Коломны ехали в обычной "Волге", а поджидала их роскошная иномарка с рязанским номером.
Так только больших начальников встречают. Представительный мужчина в штатском, сидевший на переднем сиденье возле водителя, оказался генералом и очень влиятельным человеком в системе.
Один из встречающих, невысокий шустрый мужичок, увидев Лену, удивился:
- А ты не сказал, - обратился он к генералу, - что с тобой женщина.
- Она в Рязанскую колонию едет.
- А-а, - мужчина почему-то слегка задумался.
Когда до Рязани оставалось совсем немного, иномарка свернула с шоссе и въехала на красивую поляну.
- Остановка? - спросила Лена, выглядывая из машины.
- Да, выходите. - Шустрый мужичок хлопотал возле багажника. - У нас такой обычай, на рязанскую землю въезжаем, делаем остановку, чтобы перекусить.
Стол устроили на капоте машины. Чего там только не было! Лену поразили не разнообразные закуски: ветчина, колбаса, икра красная и черная, а кастрюлька с горячей отварной картошкой, бережно укутанная в старенькое одеяло.
- Ого! Пар валит, - открыв крышку, с удовлетворением сказал один из присутствующих.
Калинина восхищенными глазами смотрела на эту роскошь.
- Подходите, Леночка, не стесняйтесь, - генерал поставил ей стаканчик рядом со своим.
- Предупредил бы, что дама будет, я бы... - Шустрый мужичок огорченно пожал плечами и поставил на капот бутылку. - Только водка, к сожалению, дамских напитков нет.
- Вот и хорошо, лучше водки выпить, чем всякой дребедени. - Лена подняла наполненный стаканчик.
- Свои люди, - сделал вывод генерал.
- Рязанских маслят попробуйте, - пододвинули ей банку с грибами.
Голодная журналистка, так и не успевшая сжевать в редакции свои холодные пирожки, растаяла.
Денек сегодня выдался насыщенный. Обращаться к знакомому автору насчет ночевки не пришлось, ее поселили в гостинице в отдельном номере.
Утром она была возле рязанского УВД, откуда на стареньком "козле" поехала в колонию для несовершеннолетних.
Несмотря на прогноз болтливого мужика, который предсказывал, что с ней не будут разговаривать, ее приняли хорошо.
Начальница колонии, подполковник внутренней службы, начала с того, что заговорила о гуманизации и о вставших на путь исправления, но Лена остановила ее.
- Мне нужно совсем не это. Я хотела бы написать о девчонке, совершившей тяжкое преступление.
Светлана из Чебоксар. Через неделю исполнится восемнадцать лет. Срок наказания - пять лет лишения свободы. Три с половиной года провела в рязанской воспитательной колонии.
- После совершеннолетия вы переведете ее во взрослую? - спросила Лена.
- Нет, - покачала головой начальница. - Если теперь перевести ее во взрослую колонию, то выйдет она оттуда неизвестно кем. В таких случаях разрешается держать воспитанницу до конца срока в детской ВТК.
Лена все время чувствовала себя неловко, как будто нарушает какие-то законы, не понимает чего-то. Сама себе сказала спасибо, что хватило ума не ехать сюда в легкомысленном платье, которое смотрелось бы нелепо, а переодеться в брючный костюм. Ей казалось, что все, с кем она сталкивается здесь, изучают ее, просвечивают насквозь.
Знакомясь с уголовным делом, она разглядывала фотографию осужденной: фас, профиль. Детское припухлое лицо. Когда осудили, ей было четырнадцать с половиной лет, сейчас восемнадцать.
- Ее история похожа на другие, разве что в деталях отличается, сказала подполковник.
Казалось, она и не смотрела в сторону журналистки, но ее слова предвосхитили вопрос Калининой. Профессионалы, куда ей с ними тягаться, здесь такая психология, что никакому экстрасенсу не снилась.
- Сейчас ее приведут, за ней пошли. Я могу оставить вас наедине.
- Не надо, - вырвалось у Лены.
Как потом оказалось, она интуитивно сделала верный ход.
Начальница удивилась.
- Первый раз такое слышу. Обычно бывает наоборот, журналисты обязательно хотят побеседовать с осужденной один на один, думают, услышат что-то такое, особенное, а ведь этих девочек не так просто разговорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111