Звоню ему – никого.– Позвони его родителям, – посоветовала она. – Сегодня Рождество – он наверняка у них.– Может, ты позвонишь? – взмолился он. Со вздохом она сказала:– Давай номер.Трубку снял Орвилл и стал допытываться – кто именно звонит и по какому поводу.– Меня зовут Джейд Джонсон, – сказала она. – Я знакомая Нормана и его клиентка. Можно с ним поговорить?– Нормана здесь нет, – ответил Орвилл, чуть понизив голос. – Он попал в аварию в Мексике. Какое-то время он пробудет там.– Очень сожалею. Надеюсь, ничего серьезного? Как он себя чувствует?– Вполне нормально. Он… поправляется. В какой-то лечебнице – не знаю, в какой именно.– Я бы хотела послать цветы.– С этим придется подождать до его возвращения. У меня нет адреса.Она положила трубку, и Кори накинулся на нее с расспросами. Она передала слова Орвилла.Он мрачно кивнул, не сомневаясь – Норман нашел кого-то еще.Джейд было жаль брата. Хотелось как-то ему помочь – не словом, а делом.– Ну, что ты? – спросила она с материнской заботой в голосе.Он попробовал криво усмехнуться, но не вышло… он беспомощно развел руками.– Ради Нормана я изменил всю свою жизнь, – сказал он.– Неправда, – возразила она. – Ты все изменил не только ради Нормана. Ты сам этого хотел.Он понял, что она права, и снова кивнул.– Да, верно. Все время жить во лжи – это меня убивало.– А теперь ты свободен.– Наверное.Она стиснула его руку.– Знаешь, что в таких случаях говорит Беверли? Одно такси пропустил – еще десять приедут.– Я никого не ищу.– Пока не ищешь.На лице его все-таки возникла улыбка.– Сестренка, я тебя люблю.– И я тебя, младший братец.
Мелани-Шанна запекла индейку сама. Отварила сладкий картофель, украсила стол брокколи, хлебом, зеленым горошком, приготовила густой соус.– Вкус-нятина! – похвалил Мэннон, протягивая тарелку за добавкой.Как-то ее заблудший муж вдруг изменился, подумала Мелани-Шанна, подкладывая ему мяса. Из Пуэрто-Валларты он вернулся другим человеком. Первое, что он сказал:– Я не хочу разводиться. Я тебя люблю. Люблю ребенка. Из-за этого фильма я совсем спятил. Разводиться не будем. Я хочу продать этот чертов особняк и купить домик в Мэндвилл-Каньоне – около побережья. Там будет место и для лошадей, и для собак. И чтобы у нас появилось еще шесть детей. Как ты на это смотришь?Поначалу она и думать об этом не хотела. Но Мэннон обладал дьявольским даром убеждения – не говоря об очаровании, – и в конце концов она уступила. Как-никак, она его любила.– Это были не съемки, а кошмар, – сказал он ей. – В следующий раз ты поедешь со мной. И сына возьмем. Вечера в одиночестве – с этим покончено.И он так крепко обнял ее, что она испугалась – не хрустнут ли кости.– Что случилось Мэннон? – спросила она как-то робко.– Ничего, – ответил он. Помолчав, добавил: – По крайней мере, пока рассказывать не хочется.
Рождественский ленч Нора провела у Силвер – вместе с Фернандо, его приятелем Бойсом, художником Силвер по гриму, Раулем, и ее бывшим агентом Куинном Лэттимором, который недавно развелся с женой, прожив с ней двадцать восемь лет.– Мне даже думать неприятно о том, что кто-то встречает Рождество в одиночестве, – призналась она Уэсу.– Угу, – согласился он, вспомнив, сколько раз он встречал Рождество в одиночестве и на мели, а в результате оказывался в постели с женщиной, столь же несчастной и одинокой.Какое счастье, что Силвер снова с ним разговаривает. Наткнувшись в «Джорджио» на Ребу, она совсем сорвалась с катушек и закатила настоящий скандал – взыграла ревность.Кто эта женщина?Ты с ней спал?Господи, Уэс, где были твои глаза? Может, мне называть тебя Уэсли? Уэсли!И как она в постели? Хороша? С виду – типичная проститутка. Старая проститутка. Дешевка.Как ты мог позариться? Когда это было? Недавно?Мы уже были вместе? Я тебя ненавижу!Силвер ревнивая – такую Силвер он еще не знал. Уклоняясь от ее язвительных выпадов, он понимал – по крайней мере, он ей не безразличен. И был счастлив. Настолько счастлив, что сделал широкий жест неповиновения – пошел в банк «Ферст Интверстейт», открыл свой сейф и забрал оттуда все приложенные денежки. А уголовники из Лорел-Каньона пусть застрелятся. Он им не вернет ни гроша. Он эти деньги заработал – до последнего цента.И Реба Виногратски пусть застрелится. С ней вообще разговор короткий.С деньгами в кармане он солидной походкой вошел в «Тиффани» и объявил о своих намерениях.– Мне нужно колье тысяч так на девятнадцать, – сказал он небрежно. – С учетом налога. Покажите, что у вас есть.Он остановил свой выбор на рубиновом сердечке, вкрапленном в бриллиантовую мозаику, сидевшую на пересыпанной бриллиантовой крошкой золотой цепочке. Подарок пока оставался при нем. Время еще не приспело.– Божественная индейка, – воскликнул Фернандо, прижимая к губам салфетку.– Божественная, – эхом откликнулся Бойс, и его посеребренный хохолок согласно кивнул.– Силвер, дорогая, неужели ты это приготовила сама? – поддразнил ее Рауль.– Naturellement, mon cheri! Разумеется, мой дорогой! (фр.).

Разве вы не знаете, какие чудеса я умею вытворять у плиты?Все засмеялись.На кухне Владимир и Юнити, чинно сидевшие за столом, провозгласили тост, держа в руках стопочки с отборной «Столичной».– За свободу, – сказал Владимир, одним глотком забрасывая в себя бесцветную жидкость.– За деньги, – предложила свой вариант Юнити.Они улыбнулись друг другу, как заговорщики. Каковыми они и были. «Скандал» платил им сто двадцать пять тысяч долларов за подлинную историю Силвер Андерсон, Уэса и Хевен. Материал собирались печатать в течение трех недель, и первая порция ожидалась в киосках в первый понедельник нового года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170