А то, что видно, в дневном свете почему-то оранжевого цвета. Гнусик уверяет, что на фотографиях ее физиономия выходит просто сногсшибательно. Жуткая задавака. Я тоже честолюбив, но с ней не сравнить. Как бы мне выдворить ее из своей постели, да заодно и из своей жизни?Я тихонечко похлопал ее по плечу. Гнусик отвернулась и негромко засопела. Черт побери, я знаю, как мог бы ее разбудить, но мне этого так не хочется.Я сходил в ванную, принял душ и умылся. Сварил кофе и врубил телевизор на полную громкость. Гнусик не отреагировала. Я бесцеремонно растолкал ее. Она вздохнула и потянулась, протянув ко мне свои паучьи лапки. Я уклонился. Гнусик раскрыла заспанные глазки и проныла:— Идем в постельку, милый.Господи, чего бы я только не отдал, чтобы Сэмми избавил ее от меня!— Вставай', Джанин, — сказал я. — Скоро моя мать приедет.— Твоя мать? — Ее словно током подбросило, и она села, явив моему взору роскошные пышные груди, увенчанные оранжевыми сосками. Прямо с центрального разворота «Плейбоя». Очень клево.— Да, представь себе. Раз в год мамочка меня навещает, и именно сегодня сей знаменательный день.— Проклятие! — изрыгнула Джанин и выползла из постели.Тело у нее изумительное. А вот лицо без макияжа — одутловатое и бесцветное. Поразительно, что делает косметика с женщиной. Джанин проковыляла в ванную и закрыла за собой дверь. Я поздравил себя с удачной выдумкой про мамашу и быстренько прибрался. Мне оставалось только выйти на улицу, перекусить где-нибудь, и я мог ехать к Александре. А гнездышко должно быть в порядке — на тот случай, если девочке захочется взглянуть на него.Джанин вынырнула из ванной полчаса спустя — лицо на месте, сама затянута в свитер и в сверхкороткую юбчонку. Вообще-то мини плохо смотрелось на ее фигуре. Впрочем, Джанин делала вид, что ей на это наплевать. Я уже собрал ее вещички, чтобы она не передумала.Джанин растянула губы в прохладной улыбке.— Пока, крошка, — бросила она. — До скорого. Прощай, Гнусик! Я позвонил Сэмми.— Ну и ночка выдалась, — заныл он. — Эта плюгавая сучка впилась в меня, как заноза. Ни минуты покоя не дала.— Хочешь пожрать? — спросил я, не слишком, впрочем, сочувственно.— Да, заскочи за мной.Я сел в свою развалюху и пять минут спустя был уже у Сэмми. Ездил я на стареньком «Фольксвагене», который оставила мне одна подружка на то время, что улетела на гастроли. По дороге я обдумывал, не удастся ли уговорить Сэмми одолжить мне на вечер его авто. Машина Сэмми почему-то заводит девчонок — приземистая, вытянутая, с ревущим двигателем — секс-символ, одним словом, фалло-авто.Выглядел Сэмми просто кошмарно — в халате, небритый, заспанный.— Все, завязываю с малолетками, — провозгласил он. — Никаких сил на них не хватит.Мы заскочили в ближайший ресторанчик, где Сэмми поделился со мной живописующими подробностями о сексуальных вывертах и неуемной энергии пятнадцатилетней шлюшки.— И в довершение всего, — завершил он свой печальный рассказ, — уходя, она слямзила пятерку со стола у кровати. Hy и нравы! Все наша свобода!Я взглянул на часы. Половина седьмого — пора возвращаться домой, переодеваться и мчать к Александре.— Какие у тебя планы на вечер, Сэмюэл?— Завалюсь пораньше спать, я вконец измотан.— Можешь одолжить мне свою тачку?— Зачем? Ты же сейчас на колесах.— Понимаешь, Сэмми, у меня сегодня очень важное свидание. Не могу же я сажать девушку в такую телегу.— А кто она? — В голосе Сэмми прозвучало нескрываемое любопытство. Точно у старой девы.Я постарался ответить как можно более безразлично:— Ты, наверное, и не вспомнишь. Вчера сидела с нами — Александра.— Господи! — изумился Сэмми. — Она же совершенно не в твоем вкусе. Ты предпочитаешь более шустрых…— Она мне нравится, — отрезал я. — Так дашь тачку?— Конечно, только к восьми утра ты должен ее вернуть.Он бросил мне связку ключей, а я взамен отдал ему ключи от «фодькса». Славный все-таки парень этот Сэмми.Когда я вернулся домой, телефон надрывался, а под дверью лежала телеграмма. Я снял трубку, а другой рукой надорвал желтовато-коричневый конверт.— Мистер Блейк? — ворвался в мое ухо скрипучий деловой женский голос. — С вами говорит Элис, секретарша Бенджамина Халеда. Я целый день пытаюсь до вас дозвониться, но у вас, видимо, аппарат поврежден.Я всегда снимаю трубку, когда ложусь спать.— Да, — подтвердил я. — Уже исправили. Что могло случиться? Может, Фонтэн попала в аварию?— Мистер Халед желает, чтобы вы вылетели в Нью-Йорк и выяснили, стоит ли открывать там филиал «Хобо».— Ото! — только и смог выдавить я.— Мистер Халед хочет, чтобы вы вылетели немедленно. Я заказала вам билет на восьмичасовой рейс, но вы вряд ли успеете. Правда, если вы немедленно…— Не могу, — прервал я. — Сегодня я повязан по рукам и ногам. У нас похороны в семье. Врун я всегда был отъявленный.— О… — секретарша замялась. — А завтра, в семь сорок пять утра вас устроит?Что же стряслось, черт побери? Почему такая спешка? Конечно, я буду радувидеть Нью-Йорк, но что за паника такая? Я быстро пробежал глазами телеграмму:«Нужен мне здесь. Бенджамин объяснит. Поторопись. Фонтэн».— Сколько времени я должен пробыть в Нью-Йорке? — спросил я у Элис.— Думаю, несколько дней. Так в семь сорок пять вам подходит?— Да, вполне.— Прекрасно. Машина заедет за вами в шесть утра, все формальности уже улажены, а по возвращении вас встретят. Счастливого пути!Я попрощался со скрипучим голосом и положил трубку. Признаться, чувствовал я себя порядком ошарашенным. Нью-Йорк! Всю жизнь мечтал побывать в нем. А как насчет виз и прочей дребедени? Мне всегда казалось, что на оформление уходит целая вечность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68