Где зарегистрированы – не знаю. Может, знает мама, но не говорит мне.
Не знаю, откуда у моей мамы деньги. Может, имеется богатый поклонник? Я не спрашиваю. Считаю неэтичным задавать подобные вопросы. Но после моего развода с Родионовым у нее точно была одна пенсия, а потом, когда и я начала вставать на ноги, у мамы появился какой-то доход. Может, сама когда-нибудь расскажет?
О желании со мной развестись Родионов объявил нам с мамой одновременно. Попросил меня пригласить тещу в гости для важного сообщения. Теще сказал, что хочет сразу же поставить все точки над «i», чтобы нас больше никогда не видеть.
– Ты что, вообще ничего не замечала? – спросила меня мама, когда мы с дочерьми уже переехали от Родионова. Мама жила в своей однокомнатной квартире.
Я пожала плечами. Не замечала. Я была занята младшей дочерью, которая в детстве много болела (но почти прекратила после того, как мы съехали от папочки), старшей дочерью, которая много выпендривалась, но стала моей настоящей опорой после расставания с папочкой, и собой. Меня здорово разнесло после вторых родов, и именно тогда я отправилась в оздоровительный центр. В качестве клиентки.
Я увлеклась фитнесом, диетами, перепробовала различные процедуры, предлагаемые центром. Привела себя в норму. Я гордилась собой. Но Родионову это было уже не нужно. Была рыжая модель, которая годилась ему в дочери. Модель явно капала ему на мозги. Она хотела замуж. Мне было тридцать восемь… Родионову – столько же, но он-то считал себя молодым мужчиной, или мужчиной в самом расцвете сил, а жену-ровесницу – старухой, вышедшей в тираж. И он не один такой. Мне приходится убеждать своих тридцатилетних клиенток, что они еще совсем не старые. Я выполняю работу не только тренера, но и психотерапевта, а иногда только психотерапевта, поэтому, возможно, и пользуюсь таким спросом. Некоторым клиенткам нужно просто поговорить. С человеком, который поймет. На самом деле поймет, в чем проблема. Бывшая жена олигарха примерно их лет понимает это прекрасно. Я ни от кого не скрываю свое прошлое. Да, в общем-то, клиентки про него и так знают.
Во время того памятного разговора Родионов посоветовал мне брать пример с мамы и учиться у нее. Теще сказал, что даже взял бы ее на работу – с ее бульдожьей хваткой.
– В газовую компанию? – уточнила мама.
– Да, инспектором по кадрам. Вы, Вера Сергеевна, на самом деле очень хорошо разбираетесь в людях. Вы в состоянии предвидеть, от кого чего можно ждать. Все ваши прогнозы относительно меня оправдались.
– Какие прогнозы? – встряла я.
– Я тебе потом расскажу, – отмахнулась мама.
– И относительно всех моих знакомых. Если можно, я буду в дальнейшем к вам обращаться за консультациями. Естественно, буду за них хорошо платить.
Потом Родионов сообщил, что желает со мной расстаться, причем мирно. Мама хмыкнула. Мне отходила трехкомнатная квартира, в которой мы проживаем теперь, старая дача (у Родионова оставался элитный загородный особняк), машина, на которой я езжу до сих пор и которую пора менять, и десять тысяч долларов на счет в любом банке.
– Что за жалкая кость? – скривилась мама.
– Вера Сергеевна! – воскликнул Родионов. – Я могу выкинуть вашу дочь с голым задом, отсудить половину квартиры, половину дачи, не дать денег вообще…
Мама начала спорить.
– У вас есть деньги на дорогих адвокатов? – прищурился Родионов.
В этот момент я поняла, что он давно готовился к разводу. И хорошо подготовился. Я могу не получить ничего. Денег на адвокатов у меня нет. Ни на каких адвокатов – ни дорогих, ни дешевых. Хотя дешевых против Родионова нанимать бессмысленно.
Мама выторговала двадцать тысяч.
– Я так и знал! – воскликнул Родионов. – Поэтому и назвал сумму, в два раза меньшую, чем готов дать.
Мама опять завелась.
– Деньги положишь в четыре банка по пять тысяч, – прервала я поток излияний мамы. Она пораженно посмотрела на меня. – Естественно, я заберу все свои вещи и драгоценности и ты оплатишь наш переезд с девочками.
– Конечно. Но ты должна понимать, что эти деньги – алименты единовременно.
Мама опять попробовала возмутиться. Она точно знала, как должны выплачиваться алименты по новому Семейному кодексу.
– Я предпочту алименты единовременно, – твердо заявила я. – Иначе потом ничего не получишь.
Родионов усмехнулся.
– Ваша дочь все-таки чему-то от вас научилась, Вера Сергеевна, – заметил он. – Это комплимент, Варенька.
Судя по маминому выражению лица, она что-то обдумывала, но пока решила промолчать. Месть подают холодной. Я не сомневалась, что мама придумает какой-то план мести дорогому зятю.
Мама хотела перекрыть ему выезд за границу. Но Родионов (то есть его адвокаты) предусмотрительно подготовил бумаги, которые я подписала, чтобы получить хотя бы то, что он давал. Я слышала про других первых жен олигархов… Я знала, что бывший муж может не дать вообще ничего. Я понимала, что в крайнем случае могу лишиться жизни. Нет, я не очень верила, что Родионов пойдет на убийство, но кто его знает, что с ним станется после длительного общения с хищницей-моделью? А у меня две дочери, которые, как выяснилось, кроме меня, никому не нужны.
Мы переехали. Младшей было пять лет, и по ней перемены не ударили, то есть я сделала все от меня зависящее, чтобы она их не почувствовала. Старшая, естественно, их почувствовала. Ей было пятнадцать лет. Когда она родилась, мы были бедны (конечно, относительно – в сравнении с тем, что стало потом, ведь папа – мелкий фарцовщик и папа – газовый король – это две большие разницы), но когда она стала входить в сознательный возраст, мы жили богато.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12