Именно по соображениям практической целесообразности земляне двадцать третьего столетия откладывали исследование давно открытого рукава Ориона. Экспедиция «Антареса» была предпринята лишь тогда, когда во весь рост стала проблема освоения подпространственных каналов и длительных полётов в этих совершенно новых условиях.
Система искусственной вспышки новых звёзд была полностью подготовлена, смонтирована на тяжёлом рейдере «Гром», но до времени законсервирована. «Гром», числившийся в резерве дальнего космофлота, ждал своего часа, а покуда он не пробил, занимался ординарными транспортными перевозками — поддерживал свою ходовую форму, удивляя непосвящённых и необычностью надстроек, и малой грузоподъёмностью по сравнению со своим бруттотоннажем. Для ввода его в настоящее дело требовался какой-то дополнительный — рациональный, перспективный для будущего стимул.
И вот теперь, благодаря Ивану Лобову, такой стимул появился!
Иван задумал отчаянную, по обычным канонам космических полётов и вовсе несуразную операцию. Работая во взаимодействии с «Громом», который займёт боевую позицию по отношению к звёздной паре, намеченной для подрыва и вспышки, Лобов решил войти в рукав Ориона на «Перуне», застопорить ход и ждать команд от руководителя операции. По предварительной команде вывести «Перун» на наивыгоднейшую для сёрфинга гиперсветовую скорость. По исполнительной — довернуть под наивыгоднейшим углом к фронту ударной волны, которая настигнет его после вспышки новой звезды. А потом… потом все дело в искусстве сёрфинга и удаче! Пилотажного мастерства Ивану не занимать, а удача — что ж, часто, очень часто, хотя и не всегда, она сопутствует отчаянным, но расчётливым начинаниям. Если Иван оседлает гребень ударной волны, она понесёт его на себе словно щепку! Сохраняй передний фронт этой волны свою начальную скорость, пропорциональную кубу скорости света, на протяжении всей длины бега, он бы вынес «Перун» к проливу Персея в мгновение ока — в доли секунды. Но эту трудно вообразимую скорость ударная волна имеет лишь в первый миг формирования. А потом её передний фронт начинает размываться, а скорость его стремительно падать по экспоненциальному закону. Как только она снижается до критического уровня, равного квадрату скорости света, ударная волна разрушается, сёрфинг прекращается. И корабль, заброшенный за сотни и тысячи световых лет, выходит на собственный маршевый ход. Иван утверждает, что на вспышке новой звезды оптимальной мощности до пролива Персея всего полчаса хода. Тридцать минут — и «Перун» вынесет по подпространственному рукаву Ориона на шестьдесят тысяч световых лет от Солнца! Конечно, на оптимальный сёрфинг рассчитывать трудно, можно и не доехать до пролива Персея на гребне волны, а можно и переехать, проскочив вместе с нею в загалактическое пространство. На корректировку сёрфинга могут потребоваться часы, сутки, а может быть, и недели. Но что значат эти сроки по сравнению с обычным, крейсерским ходом по рукаву Ориона, который затягивается на два-три года!
Мысли эти, пёстрой лентой промелькнувшие в сознании Онегина и спутавшиеся в трудно читаемый клубок, и заставили его «попросить пардону» — сказать Лобову, что ему нужно очухаться, прийти в себя. Постепенно из вороха соображений сама собой выкристаллизовалась главная мысль: предложение Ивана и было тем недостающим стимулом, отсутствие которого тормозило введение программы искусственных вспышек новых звёзд! Теперь искусственная вспышка новой становилась не только мерой безопасности, но и перспективнейшим в деле развития сверхскоростных и сверхдальних гиперсветовых полётов экспериментом. Риск? Во все исторические времена шаги человечества в неизведанное сопровождались риском. Так было и так будет! Секрет в том, чтобы сам риск сделать как можно меньшим, а пользу от рискованной операции — как можно большей. Решив, наконец, про себя весь комплекс проблем, который, точно иголка нитку, вытянул анализ, Снегин поднял голову и просто сказал:
— Предложение твоё принимается.
Лобов шумно вздохнул:
— Спасибо, Всеволод. Спасибо, дружище. Век не забуду!
Снегин холодно усмехнулся:
— Ты ещё добавь, моритурите салютант. Идущие на смерть приветствуют тебя, — так говорили гладиаторы, шедшие на арену Колизея.
Лобов пожал литыми плечами:
— Не собираюсь умирать. Я только хочу побыстрее добраться до пролива Персея.
— Собираешься, — отрезал Снегин и после паузы спросил: Какова вероятность успеха твоей операции?
— Половина, — неохотно ответил Иван и улыбнулся своему хмурому собеседнику. — Но мне приходилось бывать и в худших переделках. Ты знаешь, Всеволод, сколько раз.
— А если у тебя будет напарник за вторым штурвалом? Для страховки, подчистки и вообще — на всякий случай. Тогда какова вероятность успеха?
— Тогда — семьдесят процентов, — ещё более неохотно проговорил Иван.
— Вот видишь. Совсем другое дело! На такой вероятности Юрий Гагарин взлетел в космос. Это уже не дурацкое фифти-фифти. На семидесяти процентах можно и рискнуть!
— Я не могу рисковать чужой жизнью по личным мотивам!
— При чем тут личные мотивы? Речь идёт об операции службы безопасности и об эксперименте сверхскоростного и сверхдальнего полёта!
Лобов упрямо покачал головой:
— Все это — вторичная надстройка. Я иду на это дело по личным мотивам — ради Лены. Об этом знают Клим и Алексей, именно поэтому они дали мне свободу действий.
— Они дали тебе свободу потому, что ты упрям как козёл! Знали, тебя не переспоришь. Ещё неизвестно, как они поведут себя в дальнейшем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60