- Я тебе не нравлюсь?
- Не нравишься, - откровенно сказал Лорка, отвёл взгляд и добавил грустно: - Зачем тебе все это? С твоим-то умом и красотой! Родиться бы тебе лет на полтысячи позже.
- А почему не на полтысячи раньше? Красивым да умным женщинам всегда жилось хорошо, даже в самые мрачные периоды человеческой истории. Всегда они были своевластны и капризны, такими они и останутся на веки вечные.
- Стоит ли тогда жаждать будущего? - философски заметил Лорка, настраиваясь на шутливый лад.
- Рядом со мной? Конечно, не стоит, - в том же тоне ответила Элла.
Вот тут-то, во время шутливой близости и понимания, Лорка и решился задать свой главный вопрос:
- Скажи, Элла, как вы порвали с Игорем? Ведь бывают не только причины, но и поводы. Предшествовало этому что-нибудь необычное? Поверь, это не праздное любопытство.
Ясные глаза женщины испытующе смотрели на него.
- А что же это?
- Я объясню потом, обещаю. А пока поверь мне на слово.
Элла отвела взгляд.
- Хорошо, поверю. - Она на секунду задумалась. - Говоришь, необычное? Накануне мы были у Ревского, очень мило провели время, пили превосходное вино.
- А ещё, непосредственно перед ссорой? - допытывался Лорка.
- Никакой ссоры не было, просто я вдруг отчётливо поняла всю бессмысленность нашей дальнейшей жизни и логично, убедительно растолковала это Игорю. - Она вдруг нахмурила брови, припоминая что-то. - А перед этим меня укусила в шею муха, а может быть, пчела или оса, в общем, что-то крылатое. Было не так уж больно, но образовалась припухлость. Разглядывая её в зеркало, я злилась на муху, на себя, на весь мир. Тут на меня и снизошла ясность мысли. Это ведь довольно необычно, правда?
- Правда, - подтвердил Лорка, не поднимая глаз.
Он был уверен, что на вершине оврага пчелы или осы его не кусали. А вот мухи и комары? Он никогда не обращал внимания на такие пустяки, особенно в те минуты, когда рядом с ним была Альта.
Ночью над побережьем пронёсся шквал с сильнейшим ливнем. Садовые дорожки усыпали сорванные листья, веточки, разноцветные лепестки роз. Дождь не унимался, но он уже не буйствовал, не лил как из ведра, сеял и сеял с флегматичной настойчивостью.
Оглядывая поутру растрёпанный сад, Лорка с удовольствием потягивал обжигающий губы чёрный кофе.
- Разбой и беспорядок, - благодушно проговорил он.
- Беспорядок, - со вздохом согласился Ревский, сидевший на открытой террасе своего дома напротив Лорки, и вдруг спохватился: - Ты о чем?
Лорка с улыбкой взглянул на старшего товарища.
- Я о саде.
- А я о вине, - буркнул Ревский.
Сразу после разговора с Игорем Дюком Лорка встретился с Ревским и выяснил, что в общем-то все кандидаты в командиры кикианской экспедиции побывали у него в саду и всех он почёл нужным угостить своим знаменитым вином, завоевавшим Гран-при. Лорка откровенно поделился с Ревским своими сомнениями, не забыв красочно расписать приключения в овраге, - уж кому-кому, а Теодорычу он доверял безусловно и до конца. Ревский посмеялся над его подозрительностью, но пообещал произвести самый тщательный биохимический анализ своего призового напитка. Результат оказался неожиданным во всех отношениях. В вине обнаружили сложное органическое соединение, родственное рибонуклеиновым кислотам. Главный компьютер установил: вещество неизвестно науке, и занёс его в каталог под названием Н-РНК, приписав его открытие Ивану Теодоровичу Ревскому.
- Вот ты и прославил своё имя не только в космонавтике, но и в биохимии, - сказал по этому поводу Лорка с нарочитой серьёзностью.
Ревский зыркнул на него:
- Нужна мне эта честь!
Ревский развил бурную деятельность. В результате сотен контрольных опытов установили, что Н-РНК присутствует исключительно в том самом вине, которое завоевало Гран-при и которым гостеприимный Ревский так усердно потчевал своих гостей-космонавтов. Длинная серия других контрольных опытов позволила выяснить, что Н-РНК в тех дозах, в которых она присутствует в вине, оказывает на психику человека лишь слабо выраженное наркотическое, нейростимулирующее действие, сходное с воздействием экстрактов коки. Вызвать какие-либо реакции, опасные для человека в физиологическом или психологическом плане, Н-РНК не в состоянии, если даже увеличить дозы его приёма десятикратно. Этот успокаивающий вывод несколько портила маленькая приписка, уведомлявшая о том, что воздействие Н-РНК на человеческий организм тонко, многопланово и что исследования ещё продолжаются.
- Перестраховщики, - ворчал Ревский, - надо же так написать - «мно-го-пла-но-во»! Это значит ничего не сказать.
- Но они пишут и другое - «тонко», - успокаивал его Лорка.
Лорка шутил потому, что таковы вековечные традиции космонавтов, шутил потому, что не знал, как иначе успокоить Ревского, разрядить его напряжение. Всю свою жизнь Теодорыч отдал дальним полётам в космос и воспитанию молодёжи. Мысль о том, что он собственными руками мог нанести хоть самый малый вред своим питомцам, жгла его и приводила в неистовство. Внешне, правда, кроме брюзжания по поводу и без повода, это никак не выражалось, Ревский оставался обычным скульптурным Ревским, точно вырубленным из сухого дерева. Но Лорку обмануть трудно, и он, докапываясь до истины, попутно старался сыграть роль своеобразного амортизатора.
Каким образом Н-РНК оказалась в вине, выяснить не удалось, точнее, таких путей было несколько, и ни одному из них не было оснований отдать предпочтение. Рибонуклеид мог попасть в вино совершенно естественно, вместе с виноградным соком. Правда, анализ этого сорта винограда не выявил в составе ягод ничего похожего на Н-РНК, но это ничего не значило:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105