Она способна таить обиду на самые невинные замечания, она угрюма и мстительна, она способна жестоко оскорбить человека только за то, что его мнение не совпадает с ее мнением. И я определенно считаю, что она способна соответствующим образом оснастить чей-то «спид», чтобы преподать кому-то жестокий урок.
Тут Ларкин бросил быстрый взгляд на Редера, а затем покраснел и отвернулся.
– Таким образом, я призываю уважаемую комиссию отдать второго лейтенанта Синтию Роббинс под трибунал. Я допускаю, что эта молодая женщина остро нуждается в психологическом консультировании, а потому достойна сочувствия. Тем не менее ее поведение в целом указывает на то, что она потенциально опасна и способна на все. Я глубоко убежден в том, что ради безопасности всей команды «Непобедимого» она должна быть как можно скорее отстранена от исполнения своих обязанностей.
Андерсон вопросительно на него глянула, затем кивнула.
– Благодарю вас, квартирмейстер, за высказанное мнение. Уверяю вас, оно будет удостоено такого внимания, какого заслуживает.
Редер встал.
– Вице-адмирал, – сказал он, – могу я также сделать заявление для протокола?
Андерсон слегка поморщилась, будто чего-то кислого попробовала.
– Безусловно, коммандер, – ровным голосом ответила она. – Продолжайте.
– Я совсем недолго проработал с Синтией Роббинс, сэр. Но за это время я нашел ее необычайно компетентным бортинженером, страстно преданным своему делу. Откровенно говоря, сэр, я считаю, что если бы лейтенант Роббинс захотела на кого-то напасть, она при этом постаралась бы не причинить ни малейшего вреда «спиду».
Брови вице-адмирала опять немного приподнялись, а глаза стали еще более заинтересованными.
– Благодарю вас, коммандер. Мы, безусловно, примем во внимание и ваше заявление. – Тут она взглянула влево-вправо на своих коллег по комиссии. Когда каждый из них кивнул, она объявила: – Поскольку все свидетели выслушаны, комиссия удаляется на совещание. Мы встретимся в этом зале завтра в тот же самый час. – С этими словами он стукнула по столу молотком и встала, а все остальные встали лишь на секунду позже нее. Затем члены комиссии вышли, и судебный пристав закрыл за ними дверь.
Редер повернулся к Роббинс, желая ее ободрить, и был поражен, увидев на лице девушки взрывоопасную смесь гнева и изумления.
– Спасибо вам, сэр, за поддержку, – сказала Синтия. – Без нее меня бы, наверное, душевнобольной признали.
– Идемте, Роббинс, – сказал Бут, беря ее за руку. – Вам лучше пойти со мной.
Редер открыл было рот, но тут же его закрыл. «В ее словах есть смысл, – сказал он себе. – Но черт побери, меня тут совершенно врасплох застигли. Никогда бы не ожидал, что веселый, милейший квартирмейстер будет способен на такой резкий выпад. Впрочем, если это его глубокое убеждение…» Нет, все равно это ему категорически не понравилось. Редер огляделся, но Ларкин уже ушел.
– Неприятный сюрприз, не правда ли, сэр? – спросил ар-Рашид. На лице его словно бы застыла маска, под которой скрывался гнев. – Он так мало с лейтенантом общался, что мне просто интересно, когда у него такое резкое мнение успело сформироваться.
– Мне тоже, – отозвался Редер. «И раз уж на то пошло, – подумал он, – мне также интересно, что он так поздно вечером перед учениями делал на главной палубе».
– Питер!
Колебания Редера были скорее моральными, нежели физическими. Он не остановился, продолжая проталкиваться сквозь толпу матросов Торгового Флота, на лицах у которых ясно читалось, что это их первое увольнение после какого-то очень крутого рейса. Один из них пытался удерживать на бритой голове бокал пива, одновременно жонглируя тем, что сильно смахивало на яйца…
– Точно, яйца, – пробормотал Питер, когда одно из них с хлюпаньем разбилось о пол коридора рядом с его ногой.
– Эй, Редер, погодите!
Рука ухватила Питера за локоть; он замер и опустил на нее глаза. Его невозмутимое лицо лишь слегка помрачнело.
– Эй, приятель, зачем вы так? Позвольте, я все объясню. Ладно? – Серьезное лицо Ларкина выглядело еще невинней обычного.
Редер сжал губы и просто взглянул в голубые глаза квартирмейстера, сам не зная, что он там выискивает.
– Вы хотите мне что-то сказать? – ровным голосом осведомился он.
– Послушайте, – ломая руки, начал Ларкин, – я не мог вас предупредить, потому что сам не знал, что собираюсь это сделать.
– Очень проницательно с вашей стороны, Джон, – задумчиво склонив голову набок, отозвался Питер. – Вы сразу попали пальцем в одну из причин, почему меня от вас так воротит.
– Просто вы не так долго с ней работали, – вставил в свою защиту Ларкин. – Вы думаете, когда детали ко мне дефектными возвращаются, я просто их в коробку собираю и на полку кладу? Знаете, у меня тоже бюджет имеется. Я подошел к Окакуре и спросил: «Что нам с этим поделать?» А он предложил, чтобы мы с его заместителем посмотрели, что нам удастся выяснить. Я пытался что-то делать, приятель, действительно пытался! Я совещания организовывал, я дважды весь свой персонал проверил, я всех своих людей допросил. – Теперь Ларкин уже выглядел воинственно и даже немного дулся. – А знаете, что она делала? Она или опаздывала, или вообще совещания пропускала, продолжала все от меня скрывать, жаловалась, что я ее преследую, и все в таком духе. Черт возьми, Окакура как-то на меня напустился, на меня, как будто мы с ним оба не офицеры, а все из-за какой-то ее дурацкой жалобы по поводу моей агрессивности. Моей агрессивности, Редер! Она четыре совещания пропустила! Ни объяснений, ни извинений, ничего. Я из кожи лез, а она со мной как с каким-то ничтожеством обращалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114