Но это всегда так. Любой, кто знается с оружием, скажет: ве
чером раны болят сильнее.
Ц Аллах свидетель… если я не казнил тебя, костоправ… ох!., то лишь из уваже
ния к твоим сединам. Но учти… о-оу!
Ц Попробуйте, сиятельный, Ц с невыразимым ядом в голосе отвечал Зейд.
Ц А завтра курды доставят деревенскую знахарку или христианского цели
теля. Те лечат пилой, вовсе не сообразуясь с наукой ибн-Сины. Терпите, терп
ите, повелитель. Сейчас будет действительно больно.
Ц Уо-о-оу!!
В разгар лекарских издевательств явились слуги. Они доложили, что Марьям
готова предстать перед взором эмира. Будет ли она желанна и ожидаема?
Ц Будет, воистину будет. Зейд, убирайся! Видеть тебя не могу, мучителя.
Ц С радостью и повиновением, о эмир.
Балак сгреб подушки и уселся, стараясь придать своей позе величественно
сть. Проклятый франк. Такая позорная рана!.. Но не Аллах ли положил всем при
чинам соответственные следствия? Дважды нападал кафир на повелителя Ц
и дважды его усилия пропадали втуне. Что это, как не проявление Божествен
ной воли?
Ц Входи, услада сердца моего, Ц позвал он. Ц входи же!
Полог откинулся. В шатер робко заглянула Марьям. Марьям, но какая! Кто бы м
ог признать в ней перепуганную растрепанную девчонку, что несколькими ч
асами раньше лежала, скорчившись, у ног Тимурташа? Голубые одежды и изар и
з золота и драгоценных камней. На талии Ц пояс, украшенный драгоценност
ями. Воистину шелка, ошеломляющие и искушающие разум!
Ц Дозволено ли мне будет приблизиться к повелителю?
Ц Дозволено, дозволено, о жемчужина царских снов Востока. Садись.
Робея, Марьям, села у ног эмира. Вблизи повелитель правоверных выглядел е
ще страшнее, чем издали. Нос в сизых прожилках, на щеках Ц старые шрамы. Бо
рода неряшливая, растрепанная, в волосах застряли хлебные крошки. Руки ж
илистые, в шрамах, к мечу привыкли. Повернись иначе, эти пальцы гладили бы
сейчас ее тело, награждая скупыми солдатскими ласками. Девушку передерн
уло.
Что за запах стоит в шатре? Сандал, камфара. И болезненная вонь воспаленно
й раны.
Ц Какая маленькая ручка. Ц Эмир с осторожностью погладил запястье дев
ушки. Марьям с трудом сдержалась, чтобы не отдернуть руку. Ц Да ты боишьс
я меня, что ли? О, не волнуйся, красавица. Разве не для того создал Аллах женщ
ин, чтобы те были усладой воинам? Но ты нынче гостья в моем шатре. Всё прина
длежащее мне будет тебе дозволено.
Он хлопнул в ладоши:
Ц Эй, несите угощение! Да шевелитесь, бурдюки сала! Долго ждать еще?
Ткань заколебалась. Носатая румийка внесла поднос с едой. Лепешки, масло,
куропатки. Отдельно Ц свежая зелень, фиолетовый рейхан, кинза. Кувшинчи
к с шербетом. Балак неукоснительно соблюдал установления Пророка (да бла
гословит его Аллах и да приветствует!), и вино было для него запретно. Прич
ем не только виноградное, но и все прочие, что под запрет не подпадают.
Ставя поднос, румийка запнулась. Из кувшинчика чуть плеснуло шербетом Ц
словно кровью на белое полотно. Огни светильников на миг вытянулись кин
жалами ассасинов. Балак сморщился.
Дурной знак… Смерть прошла мимо, улыбаясь и маня пальцем. Бессмысленно б
ежать от нее. Лучшего коня загони Ц всё без толку. Увидит в Дамаске, а встр
ечу назначит в Хаме Ц сумасбродная красотка! Но разве не живет воин в пос
тоянной близости с опасной госпожой?
Ц Откуда у тебя этот след? Ц Балак вновь потянулся к руке Марьям. На запя
стье девушки чернели засохшие царапины.
Ц Это коготь леопарда.
Ц Леопарда? На тебя нападал леопард? Расскажи! Думаю, твой рассказ, будуч
и вытатуирован в уголках век, послужил бы назиданием ищущим. Ц Он протян
ул Марьям чашу с шербетом.
Девушка опустила в смущении глаза. Опасно, очень опасно… История эта был
а напрямую связана с ее бегством из Манбиджа. Старик, сопровождавший ее, в
ез письмо от Исы Жослену. Леопард встретился им ровно за день до того, как
они наткнулись на франкскую армию.
Говорить о таком Ц что одинокой красавице ехать на верблюде с мешком зо
лота из Дамаска в Багдад. Где-нибудь да встретится разбойный люд: из тех, к
то в медный фельс не ставят установления Пророка (да благословит его Алл
ах и да приветствует!). Но ехать надо…
Ц Произошло это, о эмир, когда я отправлялась в Аль-Баб. У меня родственни
ки там живут. Тетка.
Ц Конечно же, она Ц благочестивая женщина, чтущая Коран и сунну?
Ц Иначе и быть не могло, повелитель.
Вымысел в повествовании Марьям причудливо мешался с правдой. До ифритов
и птицы Рухх она не договорилась, но подошла близко. Имен Марьям не называ
ла, но Балак недаром слыл проницательнейшим из людей своего времени. Ког
да девушка описывала арабского воина, рубящего саблей леопарда, Балак сд
елал знак остановиться:
Ц Свидетель Аллах, я знаю лишь одного храбреца, отважного и могучего, кто
способен сражаться с леопардом на равных. Ты говоришь о льве среди мусул
ьманских воинов, об Усаме ибн Мункызе. И коня его узнаю! Это Аль-Джун, Черны
ш. Рассказывай же дальше, о прекрасная дева. Рассказывай скорее, ибо взвол
новалось сердце мое!
Ему-то с чего?.. Вот у Марьям действительно сердце взволновалось. Кое-как, с
пятого на десятое, закончила она рассказ. Эмир с жадностью ловил каждое с
лово.
Ц Так, говоришь, скрылся, преисполнившись скромности? Не желая получить
законное вознаграждение? Узнаю скромнягу Усаму, узнаю! Ц Эмир хлопнул в
ладоши и возвысил голос: Ц Эй, кто там! Слуги!
На этот раз появился сморчок-харранец Ц сгорбленный, выцветший, похожи
й на мышь.
Ц Прикажи, пусть разыщут храбреца Усаму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107