Он откинул свой коричневый капюшон, открыв обветренное лицо.
— Не могу, отец, — откровенно призналась она. — Кто мог бы уснуть теперь? Ты все еще чуешь их?
Старик встал, помотал головой, встряхнув длинными, золотистыми с серебром, волосами, и подошел к умывальному тазу. Полив себе на руки чистой холодной водой из кувшина, он насухо вытер их. Потом открыл окошко, высунул в него руки, скрючив длинные пальцы, как когти, и стоял так некоторое время, прикрыв, как в трансе, свои острые голубые глаза. Старик мог улавливать запахи руками, но Эверинн не дано было видеть, как он это делает.
— Да, — сказал он наконец. — Я по-прежнему чую завоевателя. Он далеко, возможно, километрах в двадцати отсюда, но он не уходит. Остается лишь надеяться, что теперь" когда моста больше нет, он застрянет на той стороне.
— Быть может, завоеватели пришли в этот мир по какой-то другой причине? — сказала она полувопросительным, полуумоляющим тоном. — Если ты чуешь завоевателя, это еще не значит, что ему нужны мы.
— Не обманывай себя, — помолчав, сказал Вериасс. — Тлиткани послала своих воинов, чтобы убить нас. И этот мир — превосходное место для засады, поскольку караулить нужно лишь у одних ворот. — Он говорил со знанием дела. Тлиткани, Золотая Королева, держала Вериасса в плену четыре года, сделав его своим советником. Вериасс был наделен даром разгадывать людей, и не только людей, постигать чужие мысли и настроения. Он так хорошо справлялся со своими обязанностями, что многие считали его провидцем. Никто не понимал Тлиткани лучше, чем Вериасс.
— Тот молодой человек внизу сказал, что ворота всего в пяти милях отсюда. Вдруг завоеватели уже обнаружили их?
— Трудно сказать. Я уверен, что завоеватели преследуют нас, но они могли нас и опередить. В такую ветреную ночь я не могу ручаться, что тот, кого я чую, в двадцати километрах от нас. Он может быть и в десяти, и в двух.
— Возможно, завоеватели ищут ворота, как и мы.
— А возможно, Тлиткани хочет, чтобы мы поверили, будто ее слуги всего лишь ищут ворота, и надеется, что мы очертя голову сунемся в очередную ловушку. Думаю, ночь лучше переждать здесь. — Вериасс зевнул и расправил плечи, расслабляя затекшие мышцы. — К воротам будем продвигаться осторожно. Быть может, придется прорываться с боем.
Без Кальта это будет нелегко, подумала Эверинн. Сердце у нее дрогнуло, и она понадеялась, что Кальт умер без страданий.
Вериасс, помолчав, спросил ее:
— А что ты скажешь о нашем проводнике, Галлене О'Дэе? Посвящать его в суть дела или нет? У него быстрая реакция, и он поразительно силен.
— Нет, не посвящать! — ответила Эверинн — чересчур запальчиво, пожалуй. Она наперед знала все доводы Вериасса. Ей нужны защитники, нужна целая армия мужчин — таких, как Галлен О'Дэй; но откуда такому Галлену знать о ее мире, об оружии, которое там применяется? Нельзя же ожидать от человека, чтобы он вышел против завоевателя с одним ножом, а лишнего оружия у Вериасса нет. Даже если она и уговорит молодого человека пойти с ними, это будет все равно что убийство.
Вериасс сидел на полу, скрестив ноги, и неотрывно смотрел на Эверинн из-под тяжелых век. В его взгляде было понимание. Он словно видел, как она взвешивает доводы за и против, точно сам вкладывал мысли в ее голову.
— Итак, ты решила? — спросил он с потаенной улыбкой.
— И что же я, по-твоему, решила?
— Не знаю. Могу только догадаться на основе того, что мне известно о тебе.
— Какова же твоя догадка?
Вериасс помедлил.
— Я и раньше встречал таких, как Галлен. Он захочет последовать за тобой. И ты, невзирая на все твои благие намерения, должна будешь позволить ему это, позволить сражаться за тебя — а в случае нужды и умереть у твоих ног. От тебя зависит жизнь стольких людей! Я посоветовал бы тебе смело использовать жизнь этого человека. Он один, но его жертва может спасти многих.
Но Эверинн невыносима была мысль о том, что у нее на глазах умрет еще один ее телохранитель. Особенно столь невежественный, как Галлен О'Дэй, столь невинный.
— Давай отдохнем немного, — сказала она и, пройдя через комнату, задула свечу. Закрыла окно и постояла у него, глядя на темные улицы Клера. С неба город освещал слабый свет звезд. С высоты ей были видны дома-деревья и обыкновенные дома, спускающиеся к гавани. Там на каменистом берегу лежали утлые рыбачьи лодки, темнея, как выброшенные на сушу киты. На шестах, воткнутых в песок, сушились сети. Эверинн казалось, что она чувствует запах водорослей и холод волн. Она проехала мимо этих сетей всего час назад, въезжая в город, и помнила, как от них пахнет.
А на обрыве сидели, сложив крылья, чайки и смотрели на нее темными, недобрыми глазами. Казалось, они наблюдают за нею, смотрят на нее в это окно.
Она содрогнулась, быстро отошла от окна и легла на кровать. До нее доносилось тяжелое, неровное дыхание Вериасса, и она прислушивалась к нему, уплывая в забытье. Вериасс с его непоколебимой преданностью, с его надежностью, казался ей больше чем просто человеком. По меркам этого мира он вообще не человек. Ее учитель, ее друг. Он охранял мать Эверинн целых шесть тысяч лет. И всю короткую жизнь Эверинн всегда был рядом — твердый, как скала. Порой она пыталась отдалиться от него, внушить себе, что он всего лишь воин, единственный из ее телохранителей, переживший это путешествие. Однако ей было ясно, что он устал, изнурен до последней крайности. Она не могла требовать от него, чтобы он продолжал сражаться в одиночку.
Старик сидел в темноте у изножья ее постели — всегда верный, всегда стойкий перед превосходящими силами врага.
С болью в сердце Эверинн поняла, что она должна сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104