я не поверил, что она понимает мою тревогу.
— Но если общество злое, тогда нужно задать вопрос: что есть зло? — Я почувствовал, что, кажется, могу найти выход: если я запутаю вопрос в философских аргументах и спорах, то чувство вины, которое грозит поглотить меня, ослабнет.
Перфекто, сидевший у пушки, ответил:
— Нарушение территории другой личности — вот в чем корень всякого зла. Таково простейшее определение зла. — Его слова удивили меня, отчасти потому, что микрофон мой был отключен и я думал, что он меня не слышит, а отчасти потому, что совсем не ожидал такого ответа. Перфекто продолжал:
— Когда человек ворует, он нарушает территорию другого. Когда убивает, нарушает территорию. Когда спит с чужой женой, тоже нарушает территорию. Когда клевещет на тебя — лишает тебя доброго имени, которое ты заработал своими поступками. У людей все моральные нормы основаны на территориализме. И всякое зло возникает при нарушении чужой территории.
Концепция Перфекто показалась мне совершенно новой, и я спросил:
— Тогда что же такое добро? Перфекто ответил:
— Допуск чужого на твою территорию, отказ от собственного территориализма. Хорошо — раздавать свои деньги бедным. Хорошо — отдать одежду нагому. Хорошо — приютить бездомных в своем доме. Добро — это когда ты увеличиваешь чужую территорию, уменьшая свою. Вы, люди, считаете, что добро — это отказ от территориализма.
Я не мог принять такую упрощенную философию. Возможно, Перфекто просто хочет отвлечь меня спором от моих болезненных ощущений. Поэтому ловит меня на приманку своих уязвимых аргументов. Впрочем, он уже говорил нечто подобное прежде: по его словам, я убивал, защищая свою территорию. Но я не ожидал, что он выработал целую философскую систему, основанную на территориализме. Я обдумал его слова.
— Мне кажется, что существует добро и зло, не имеющее отношения к территориализму, — сказал я, хотя не мог тогда и не могу сейчас привести пример, не связанный с этой концепцией.
Перфекто немного подумал.
— Нет, территориализм — единственное мерило, с помощью которого вы, люди, определяете добро и зло. Некоторые моральные нормы не имеют отношения к добру и злу, они просто определяют человека как элемент своей культуры, и поэтому вы, люди, иногда воображаете, что добро и зло относительны, что у них нет основы в биологической или духовной реальности. Например, правоверный еврей может счесть другого еврея, отрицающего необходимость обрезания, носителем зла, но за пределами этой культуры все понимают, что принятие обрезания или отказ от него — не вопрос морали. Это просто утверждение своей принадлежности к определенной культуре. Ты носишь именно такую одежду и ведешь именно такой образ жизни, просто обозначая свое членство в культуре. Если ты вдруг вздумаешь одеваться во все черное и подолгу гулять после полуночи, другие члены твоей культуры решат, что ты зол и опасен. Вы, люди, всегда определяли добро и зло исключительно на основе территориальных инстинктов. Вот что такое добро и зло. Я удивлен, что ты не заметил этого в истории последних четырех тысяч лет. Я прервал Перфекто.
— Тогда, согласно твоей теории морали, Перфекто, поскольку твой инстинкт территориализма искусственно генетически усилен, разве ты не станешь утверждать, что вы, химеры, моральнее людей? — Мне этот вопрос показался очень важным, так как социалисты утверждают, что улучшают мораль людей, ослабляя их территориализм. Некоторые из них считают, что истинный коммунизм будет достигнут только тогда, когда мы будем думать о себе не как об индивидуумах, но только как о части целого. Другие социалисты говорят, что это только приведет к появлению расы лентяев, у которых не будет никаких побудительных мотивов для увеличения производительности труда.
— Может быть. Мы инстинктивно лучше сознаем, что социально приемлемо для нас. Мы, химеры, меньше расположены нарушать территорию других, но мы также совсем не расположены отдавать собственную территорию. Но, возможно, степень территориализма не имеет значения. Значение имеет только действие по отношению к собственной территории и территории других. И когда мы грешим, мы платим дороже — чувством вины.
— Тогда почему ты участвуешь в этой войне? Почему не признаешь территорий «Мотоки» и ябандзинов? Почему ты убил Люсио?
Перфекто повесил голову и не ответил. Абрайра негромко, но сердито сказала:
— Мы, химеры, не уважаем вашу территорию, потому что вы, люди, никогда не уважали нашу. Вы всегда боялись нас — потому что мы не такие, мы сильнее вас, умнее и искуснее. И поэтому люди отбирали у нас дома, отказывали нам в равной плате, старались лишить нас самоуважения. Люди утратили право на то, чтобы с ними обращались как с равными в вопросах морали. Ты спрашиваешь, почему Перфекто убил Люсио. Он сделал это ради тебя! Чтобы ты сам не…
— Довольно! — закричал Перфекто. Абрайра продолжала:
— … чтобы ты сам не испытывал бремени вины за убийство Люсио. Он видел, как мучит тебя вина…
— Молчи! — крикнул Перфекто. Из его горла послышалось рычание, он дрожал всем телом. Я понял, что он плачет. И что Абрайра права. Перфекто убил Люсио, чтобы принять на себя мою вину, и налил себе чашу, которую не смог осушить.

* * *

Я снова уснул, и на этот раз злые сны не преследовали меня. Однажды проснулся ненадолго: бушевала буря, подобной которой я не видал; вокруг темно — красная ночь, грохочет гром. Прямо впереди поднимались три смерча, но я остался к этому равнодушен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171