Не помню, что я им наплел. Наверное, не больше, чем вам. -Ты пришел, - сказал мне чащобник, - как и ожидалось. А колдун твой нет. Лесной находился там же, посреди своего крохотного болотца с неизвестной глубиной. Ласковый солнечный свет падал сквозь кроны деревьев, придавал ему совсем не зловещий, а спокойный и безмятежный вид. -Он сбежал. - Сказал я. -Я знал это. Знал, что он не пойдет. Но ты пошел бы. Все равно. А теперь, пошли со мной. Я склонил голову в согласии и смотрел, как старый чащобник выбирается на сушу. Он распрямился, и фигура его приобрела более человекообразные очертания. Желтые глаза глянули на меня: -Не боишься? -Не боюсь, - сказал я, - мы вернемся с талисманом. -Ну, тогда пойдем, - и больше не говоря не слова, древний лесной дух углубился в спутанные буреломные заросли, где не было даже звериных троп. Шагалось легко, деревья больше не пытались помешать продвижению, покрытые зеленой ряской бездонные водяные колодцы лесной легко чуял и потому обходил заблаговременно. В лесу благоухало свежестью, пели и перелетали над головами яркие птицы. Я был свой в этом лесу. Пока свой, пока иду со своим странным проводником добывать талисман. Вообще союзы незримых с людьми не такая уж и с редкая вещь. Издревле они практиковались, и если зачастую незримые и нарушали свою часть договора утаскивая незадачливого напарника к себе в дебри, то делали это не чаще людей, что тоже были горазды подгадить и порешить лесовика в спину. Мой проводник двигался ходко, резво перебирал корявыми лапами. Мы то выходили на просторные протоптанные животными тропами, то вдруг направлялись в самые густые заросли и вовсе непроходимый с виду бурелом. Но удивительно - каждый раз в неистовом сплетении ветвей находился проход достаточный не только для коренастого чащобника, но и для меня самого. -Гордись, мститель, - сказал мне вдруг лесной, - люди редко ходят нашими тропами. Но люди здесь все-таки были. Я это видел, хотя и не сказал чащобнику. Как-то раз мы миновали заросшее озерцо в таких непроходимых дебрях, что даже солнце пробивалось сюда с трудом. И со дна его на нас печально уставился давешний утопленник - синий, покрытый перламутровой чешуей, поросший пресноводными водорослями. Сколько лет обретался он на дне пруда? А еще один неприкаянный дух обретался у подножия древней полузасохшей лиственницы, стонал, плакал беззвучно, распространял вокруг себя темные эманации. Здесь на тайный лесных тропах вообще можно было увидеть много чего удивительного: это ведь не внешний лес, тут незримые рождались, жили и умирали, скрытые от посторонних глаз. Я видел, как вылупляются из коконов мелкие бабочкикровососы, как выходит на воздух новый лесной дух - гибкий и зеленый, как и его дерево. -Талисман твой редок, - сказал мне чащобник, - один он такой в здешних местах. Древние местные шаманы сделали его, не пожалев собственных детей. Извели их под корень, так, что все племя чуть не повымерло. Дикие были люди, они тогда почти все нас видели, различали. Детишек отправили к своим богам, а из их костей сделали оберег, силы редкой, но только против тех, кого ты называешь демоном-нянькой. Лютовал тогда один, вроде как нынешний, тоже цветок своровал. Вот его этим оберегом и прикончили. -Так значит, - сказал я - эта побрякушка из детских костей? Чащобник полуобернулся на меня, и мне показалось, что уродливое его лицо исказила усмешка: -Еще из взрослых. Они и женщин своих пустили в расход, матерей. Говорю я, сильный был народ, не чета вам нынешним. А все потому, что знали - самая сильная волшба, она такая, за нее почти всегда жизнью платят. И не всегда своей. И лесной старожил продолжил свой путь, уводя меня в какие-то совсем уже глухие дебри. Солнышко висело на западной части небосвода, уже не жарило, только ласково грело, и потому под сенью деревьев становилось прохладно. -Успеем до ночи? - спросил я. -Успеем, - равнодушно сказал чащобник. - скоро будем на месте. Лиственный лес сменился сначала звонким сосняком, а потом корявым изломанным ельником, роняющий желтую хвою на ничего не взращивающую землю. Под хвойным ковром подозрительно хлюпало, а один раз я по щиколотку погрузился в вязкую тину. Ногу покалывало, а когда я с усилием вытащил ступню, то трясина отпустила ее с громким чавканьем. -Оберег твой скрыт на окраине болота, хотя и довольно далеко от берега, поучал меня на ходу лесной дух, - идти будем по кочкам, чтобы ты не утоп. Но не делай ни шага в сторону, болотце древнее и глубокое. Обитают там твари разные. Мы с ними еще более-менее сговариваемся, а вот тебя они сожрут не глядя. -Кто там? -Водяные, болотные духи, некродемоны во множестве, лягушек еще полно, - он встряхнулся всем своим корявым изломанным телом - утопленнички из числа ваших и не ваших, говорят, даже Косец заглядывает. Ну, у этого своих нет, все чужие кто под серп попадется тот и его. Меня передернуло: Косец (или Косарь, как его там звали), был еще одним на редкость отмороженным духом. Получался исключительно из людей, и исключительно погибших насильственной смертью. Не знаю, как так получалось, и кем себя воображал этот несчастный, может быть самой смертью? Но впоследствии являлся он уже замотанный в драные, запачканные землей тряпки и с острым зазубренным серпом в руке, коим он и пытался достать всякую попавшуюся ему живую тварь. Да и не живую тоже. Вот и косил чужие жизни, как спелые колосья. Лесные подобных ему не терпели и безжалостно убивали, как только появлялась возможность. -Часто заглядывает? -Часто, - проскрипел чащобник, - наши собирались пойти, его извести. Но вор со своим цветком все спутал. Я кивнул. Похоже, демон-нянька спутал планы всем, до кого мог дотянутся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31