Но эту ловушку знает весь город, и потому на удочку ловятся лишь приезжие, обычно остающиеся с пачкой фальшивых долларов на руках.
Сегодня касса была закрыта, а на том месте, где ошивались ловцы удачи, сейчас стоял черный лакированный «Сааб 9-5», показавшийся Владу смутно знакомым. Пассажирское окошко машины было приоткрыто, и над ним склонился выглядящий потасканным человек в старом плаще. Он внимательно слушал то, что ему говорили из «сааба», и временами истово кивал.
На последней фразе из салона авто внимательный слушатель снова кивнул, с видом величайшей муки. Скосил глаза куда-то в сторону и, Влад мог поклясться, пустил скорбную слезу. Мотор машины взревел, с визгом покрышек она выехала на улицу и влилась в вялый поток автотранспорта. А Влад мрачно отправился дальше. Необъяснимая тревога давала о себе знать, так и не оформившись во что-то узнаваемое.
Дня через два позвонил Дивер. До этого звонка жизнь текла вяло и была заполнена мелочными назойливыми делами – отрадой материалиста, который хочет спрятаться от выпавших на голову неприятностей. Статья, книжки, статья, поход за водой и вечерняя ругань в очереди, статья, поход за едой, очередь у прилавка. Упитанные люди со страхом голода в глазах, статья.
Потом звонок телефона – и Дивер на проводе. – Что? – спросил Влад.
– Да я же хотел позвонить, – произнес Дивер, – рассказать. Ты готов слушать?
– Это мне одному так кажется, или в городе действительно что-то изменилось?
– Изменилось, – бесстрастно сказал Дивер.
– Тревога, да?
– И она тоже. И люди ведут себя странно. Не замечал ничего такого?
– Замечал, – сказал Влад, ему вдруг стало холодно.
– Бойня на дискотеке – это первая ласточка. Теперь все только хуже, – Дивер помолчал, а потом спросил резко: – Скажи, Влад, ты действительно веришь в то, что я обладаю... ммм... некими способностями?
– Не знаю, Михаил, – честно ответил Сергеев, – наверное, не верил... раньше.
– Раньше все было по-другому, – произнес Дивер, и от этой фразы Владу стало не по себе. Ну, просто, неделя нехороших предчувствий, да и только. – Слушай меня внимательно. Когда мы шли к площади, вокруг была такая мрачная тяжелая атмосфера – ну просто тоска зеленая! Это влияло на настроение. А после... после того случая перед домом культуры вышло солнце, и все ожили и защебетали.
– Да, это было.
– На площади у меня случилось видение. Одно, Влад, из первых настоящих видений, так что, считая меня шарлатаном, ты был прав процентов на восемьдесят. Я помню, что упал, ударился головой, а потом как бы воспарил и...
– Увидел себя со стороны, – сказал Сергеев, – да?
– Влад, не смейся. Мне виделось, что я птица, и весь город, и Верхний и Нижний, со всеми его закоулками – подо мной. – Голос Дивера вдруг утратил обычно свойственные низкие интонации, стал почти мечтательным: – Он такой красивый, наш город, никогда не видел его сверху. Полный жизни, полный судеб людей – красивейший из муравейников! Но он был в дымке, такой плотной серо-черной завесе. Это как дым сотни костров, в котором горит человеческая плоть! Она была плотная, эта завеса. Это была Вуаль – черная вуаль, которая не пропускала солнечный свет. И люди, слышишь, Влад, люди ходили под ней, они чувствовали ее, но не могли увидеть. И с их лиц сходили, сходили улыбки, а дети начинали плакать. Они глотали этот дым, понимаешь, глотали, и он исчезал у них внутри, он каким-то образом... усваивался! Слышишь, Влад, это как невидимый яд!
Сергеев молчал. Откровения «просвященного» Дивера походили на полный бред, но... все бы хорошо, если бы Владислав так ясно не помнил то ощущение навалившейся тоски и черно-белого мира, которое испытал тогда на площади.
– А еще я видел, – голосом безумного пророка продолжил Севрюк, – как дымка сгущается, становится фигурами. Не всегда человеческими, и фигуры эти бродили по улицам, а потом, находя определенных людей, набрасывались на них со спины и намертво вцеплялись в плоть. А их жертвы, они не видели своих мучителей, только начинали чахнуть день ото дня, а иные – наоборот, преисполнялись злобы и ненависти к самым близким своим людям.
– Зачем ты мне это рассказываешь? – спросил Влад.
– Просто, чтобы ты знал, – сказал спокойно Дивер, – теперь ты будешь думать над этим и больше обращать внимание на мелочи. Внимание к мелочам – это главное.
– Я понял тебя.
– И знаешь, что еще, – помедлив, произнес Михаил Севрюк, – если вдруг почувствуешь, что становится хуже, – уезжай из города. Бросай все и уезжай.
А если захочешь остаться и разобраться в том, что тебя гнетет, – мой телефон ты знаешь.
«Сплошные предупреждения. Люди оставляют мне свои телефоны. Они что, надеются на меня?» – подумал Влад.
А потом Влад вспомнил, что помимо квартиры на улице Школьной у него есть еще крохотная однокомнатная квартирка в одном из спальных районов Москвы. И он педантично вносил за нее плату. А в Ярославской области построен бревенчатый деревенский дом, где сейчас живут его, Влада, родители.
«Тебе есть, куда отступать, – подумал он, – так, может быть...»
– Хорошо, если запахнет жареным, я уеду, – сказал Влад.
– Только не пропусти, – напутствовал Дивер, – и вот еще, Влад...
–Ну?
– Те крики, что мы слышали на Звоннической, – это была та самая драка. Это были звуки почти недельной давности.
Огорошив напоследок Владислава, Дивер распрощался и положил трубку, оставив Сергеева в растерянности. Он не знал, что и думать, и рациональная часть его боролась в смертном бою с частью другой, темной и мистической, и отзвуки этой эпической битвы отзывались в голове легкой мигренью.
Конца ей пока не предвиделось, и поэтому Влад приземлился на просиженный диван, прикрытый клетчатым пледом, и стал ждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143