Ожила, вспыхнула лазурным глубинным светом, а затем поверхность покрылась расплавленным солнечным золотом. Взыграла рябью, дробя тысячи солнечных зайчиков и бросая блики на отодвигающуюся прочь тьму.
А затем лазурную водную поверхность и ослепительный прорыв в облаках соединил толстый сияющий световой столб. И столб ширился и свет жизненосными потоками разливался по мертвым окрестностям. Он озарял округу и казалось налитое лучами пространство беззвучно поет в ликовании. Вот она извечна борьба света и тьмы. Потому что свет издревле нес жизнь. А тьма холод и смерть. Энтропия – вот истинное лицо тьмы. И поэтому бы так боимся всего темного, потому что жизнь это тепло энергия, а без энергии не будет и жизни.
Трое людей на крутом песчаном обрыве реки Волги стояли изумлено глядя на это зрелище. Светоносный поток, прорвавший так неожиданно ледяную тьму выглядел великолепным. А ведь это был всего лишь простой луч солнца.
– "А ведь я раньше и не знал, как нужен человеку простой солнечный свет. Не серый, прикрытый тучами, а вот такой, прямой яркий, дающий тепло"! – Подумал Сергей в изумлении. – «Ведь и растения любят свет. Все живое любит свет. Чудо какое!!!»
А световой поток, посияв минуту во всей своей красе начал медленно угасать и утончаться и световые зайчики на волнах бледнели и исчезали. А затем свет исчез, пролом в тучах медленно закрылся и лишь вода продолжала сохранять синеватый чистый оттенок, словно смогла принять и сохранить тот кусочек яркого Июльского дня, что царил снаружи.
Свет погас, но в трех испуганных тьмой людях он остался и продолжал сиять, укрепляя их разум и сердце. На берегу царило молчание. Затихли мерзкие гнусные вопли вдалеке, не шелестели черные тени над волнами и тьма вокруг уже не казалась такой враждебной.
– Это знак. – Произнес Сергей отрешенно. – Я бы сказал даже знамение.
– Это значит что мы все-таки не одни? – Лапников все еще изумленно оглядывался на речную поверхность и теперь все чувствовали пришедшее оттуда тепло.
– Я не знаю что за силы замешаны теперь на нашей стороне, но точно знаю, что мы все-таки не одиноки… Эй а куда делся Кузьмич?
– Тут он, где ж ему быть? – Моментом отозвался Щербинский. – видать не выносит он больше солнечного света. Скоро так и говорить разучится.
– Вставай Кузьмич. – Приказал приезжий разлегшемуся чуть неподалеку змею. Тот в попытке спастись от слепящего луча чуть ли не зарылся змеиной челюстью в землю.
Кузьмич постанывал. Вдвоем с селянином Сергей кое-как оторвал его от почвы, при этом пару раз ободрав руки о покрывавшую полузмея жесткую чешую.
– Что ж ты за змея такая, – бормотал под нос горожанин, – это больше динозаврам подходит, такая чешуя.
Светлое пятно затянуло так же как и минутой раньше на небе. Ландшафт снова принял унылый депрессивный вид, но троих людей он больше не гнел. Они знали, что за этим покровом из тьмы есть яркий свет и голубое летнее небо.
– А хороший денек был перед бурей, – сказал вдруг Щербинский, грубо толкая мутировавшего соотечественника в спину, – купаться все ходили. На пруды на наши, а кто и в Волгу. Ох жарко было, а вода такая синяя.
– Это ты брось. – Произнес Сергей недовольно поглядывая на хмурое черное небо. – Без тебя гадливо. Подумай лучше, что у нас в Москве было не продохнуть от смога, а по ночам было так душно что приходилось спать с полотенцем. Еще в газетах писалось «Когда же это кончится?». Вот и кончилось, мерзнем теперь. Вот извечный вопрос: Что лучше переносит человек. Жару или холод.
– Лично я, – заметил Лапников криво усмехнувшись, – днем легче переношу жару, а ночью холод.
– Что за маразм! – оборвал его вдруг Сергей, как впрочем и себя. Мы сейчас пойдем, раздолбим этот гнусный камень, расколем его! А тогда все наладиться.
– Наладиться ли? – Вопросил журналист тихо. – Сможем ли с этим жить?
– Выжить еще надо суметь. Веди нас Кузьмич. Долго еще?
– Да тут, рядом, – прошипел под нос себе полузмей, – счас дойдем.
– Ты только не увиливай, подвиг Сусанина здесь не пройдет.
Кузьмич зашипел и резво зашлепал плоскими ступнями впереди. ноги у него уже сделались похожи на некие ласты, да и сам он терял человеческий облик с каждой минутой.
Так и шли трое борцов за свободу среди подступающей вокруг тьмы. Если видели шевеление, стреляли. Перезаряжали ружья и снова стреляли. От них шарахались мелкие твари, а крупные, вроде давешнего носорога не попадались. Видно и правда кто-то оберегали их, может и сам Сивер постарался.
Дождь не преставал не на минуту, Он хлестал тугими ледяными струями. От него не было спасения, он был везде и он постепенно высасывал остатки тепла из тела.
Помогал и ветер, что носился вокруг мощными порывами. Они вихрился, бросался на людей бил в грудь, и им приходилось отчаянно закрываться, потому что дуновения этого ветра были ледяными.
Сергей чувствовал, как медленно промокает его телогрейка. Вата давно пропиталась водой и картуз свинцовой глыбой тянул вниз, так, то ноги подкашивались. Сжав рукав ватника, приезжий с омерзением заметил как изо всех пор выступает вода, словно одежда весь прошедший день вымачивалась в мыльном тазу.
Шли тяжело. Пошатываясь под ударами ветра, старясь втянуть голову в плечи, укрыть ее от ударов стихии, но тщетно. И в какой то момент Сергей с изумлением заметил, что дыхание его вырывается поток пара, а на ресницах застыл иней, который никак не смывался потоками холодной воды.
Сквозь завесу ливня Щербинский что то прокричал.
– Что?! – не понял Сергей.
– Я говорю, приближается Новый год! Счас снежок пойдет! – Проорал селянин приблизившись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117