– Чуть меньше четырнадцати узлов!
Такой ход у судна не только вызывал удивление, но и одновременно пьянящее возбуждение. Кидду не повезло, его лишили права участвовать в управлении судном, но, по крайней мере, он мог вместе со всеми разделить общую радость.
Взгляд Тракстона блуждал где-то высоко, затем он опустил глаза, оглянулся и увидел Кидда. Том улыбнулся и, не скрывая своего восторга, сказал:
– Корабль несется словно рысак!
– Да, словно лошадь янки! – но в его тоне не слышно было злобы, а выражение лица странным образом смягчилось.
«Какое, должно быть, наслаждение управлять таким кораблем, как этот, – подумал Кидд: – против фрегата, вооруженного пушками двадцать четвертого калибра, не устоит никакой другой фрегат, и в то же время такой корабль мог либо преследовать, либо убегать от противника».
В рано сгустившихся весенних сумерках судно встало на якорь на траверсе Хэмптон Роудс, прямо перед выходом в Атлантический океан. Кают-компания гудела, все были в восторге от прекрасных ходовых качеств своего корабля. Офицеры решили отпраздновать это событие и пригласили капитана разделить с ними трапезу. Кидда посадили на самый край стола, вдали от почетного капитанского места, но он все рвано был рад слышать вокруг себя счастливые голоса, видеть, как укрепляется морская дружба, без которой никак нельзя обойтись. Разговор за столом вращался вокруг новости о войне с Францией, спектакле «Победа Колумбии», шедшем в театре на Честнат-стрит, правильном способе приготовления палтуса. Кидд почти чувствовал себя в своей кают-компании, и все же в чужой.
Блюда подавали и меняли, белела расстеленная скатерть, поднимались голубые клубы табачного дыма. Опять наполнили бокалы, чтобы обменяться дружественными тостами. Шум за столом то усиливался, то стихал. Во время одного из затиший прозвучал голос Джиндлера:
– Да, мистер Кидд, вам, должно быть, пришлось многое повидать во время своей службы на море. Не расскажете ли вы нам кое-что об этом.
Все взгляды устремились на Тракстона, однако он ни словом, ни жестом не выразил своего неодобрения.
– Да, мне кое в чем повезло, я совершил кругосветное плавание, – ответил Кидд, быстро сообразивший, что ему говорить, – на почти таком же прекрасном фрегате, как ваш.
Заметив, что его внимательно слушают, Том продолжал:
– Мне приходилось сидеть как философу на голом атолле и остерегаться людоедов, плавающих на каноэ по заливу.
Он описывал выпавшие на его долю приключения, а когда закончил свое повествование рассказом о кораблекрушении «Артемис» на Азорских островах, то в кают-компании раздался сочувственный гул голосов.
Мичман Портер, наклонившись вперед, воскликнул:
– А вам приходилось бывать в сражениях?
– Немного. Я участвовал в битве при Кэмпердауне.
Кидд не стал распространяться о сражении и попытался изменить тему беседы, переключившись на рассказ о Венеции. Но тут его прервал сам Тракстон:
– Немногим раньше на вашем флоте произошел кровавый мятеж.
Поднявшийся шум свидетельствовал лишь об одном: страшное и ужасное в жизни, как обычно, вызывает более живой интерес, чем обыденное.
– Не коснулось ли это вас каким-нибудь образом?
Моментально исчезло мягкое очарование дружеского ужина, Кидд старался совладать с нахлынувшими страшными воспоминаниями.
– Да… мой корабль участвовал в мятеже, но я не пострадал.
– Не могли бы вы сказать, у матросов были основания для бунта?
– На Спитхэде были свои причины, причем адмиралтейство признало справедливость требований матросов. Однако на Норе – Кидд весь побагровел от волнения.
– И что дальше?
– На Норе, я там был, их требования были вполне разумны и понятны, но путь, которым они пытались добиться решения проблем, был ошибочным.
Тракстон буркнул:
– С бунтовщиками никогда не стоит церемониться.

На следующий день, пока еще не собрались вместе суда намечавшегося конвоя, темнокожий первый лейтенант Роджерс был отправлен на берег в гавань Норфолка, чтобы провести короткую призывную кампанию и завербовать как можно больше добровольцев. Кидд заметил, как Тракстон, вручив ему серебряные монеты на переходном мостике, присовокупил:
– Устройте музыку и бесплатную выпивку для всех добровольцев, побольше шуток, смеха, веселите их во что бы то ни стало.
Роджерс ухмыльнулся и спустился с корабля на берег.
С бака доносился знакомый глухой стук переносимых и складываемых ядер, там приступили к уборке палубы и чистке пушек от накопившейся грязи. Некоторые матросы сидели на корточках и набивали пороховые бумажные гильзы для стрелкового оружия, в то время как другие снимали крышки с люков и начинали грузить запасы и снаряжение. Еще до полудня с работой было покончено. Однако Тракстону этого показалось мало. Он пробил сбор, и битых два часа команда корабля упражнялась с большими пушками. Пушки двадцать четвертого калибра, любовно называемые орудийной прислугой по именам типа «Громовержец», «Вулкан», «Убийца», тщательно и яростно начищались до полного блеска.

Этим вечером Кидд не сидел вместе с прочими офицерами в кают-компании. Капитан Тракстон, пребывая в хорошем расположении духа, решил поужинать в обществе Кидда. Том вошел в капитанскую каюту не без трепета. Сквозь кормовые окна просматривались тусклые огоньки на берегу, черная вода поблескивала темно-золотистыми пятнами света, отбрасываемыми стоящими вблизи судами. Пока ели закуску и первые блюда, беседа ограничивалась взаимными любезностями. К тому времени, когда стюард быстро и безмолвно убрал блюда, Кидд был все так же насторожен, а капитан – подчеркнуто любезен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113