Дональд Уэстлейк: «Восковое яблоко»

Дональд Уэстлейк
Восковое яблоко


Митч Тобин – 03



«Дональд Уэстлейк. Плата за страх»: Центрполиграф; Москва; 1998

ISBN 5-227-00117-0Оригинал: Donald Westlake,
“Wax Apple”

Перевод: А. Озеров
Аннотация В романах, написанных Д.Уэстлейком под псевдонимом Такер Коу, действует один и тот же герой — бывший сотрудник нью-йоркской полиции Митч Тобин, уволенный за то, что предавался амурным утехам в то время, как его напарник погибал в перестрелке с преступниками. Тяжело пережив последствия своего трагического легкомыслия, он берется частным порядком расследовать преступления, в которых замешаны люди с изломанной судьбой, а подчас и больной психикой. Такер Коу (Дональд Уэстлейк)Восковое яблоко Моей матери. Глава 1 По вагону шел проводник, выкрикивая на ходу: “Кендрик! Кендрик!” Я посмотрел на него, потом в окна — на белые, обшитые досками дома, стоящие на тихих улочках за густыми кронами деревьев. На задних дворах виднелись такие же белые, обшитые досками гаражи, двери которых открывались наружу, а не поднимались автоматически. В одном из ближайших дворов несколько мальчишек привязали к дереву малыша, делая вид, будто разводят у его ног костер. Ребенок орал от ужаса, мальчишки хохотали, и весь этот шум перекрывал отчаянный лай собаки, которая вставала на задние лапы и прыгала вокруг дерева — кажется, это была помесь немецкой овчарки с кем-то еще.Пейзаж за окном постепенно менялся: дома становились все более убогими и ветхими, за ними последовали выстроившиеся в ряд магазинчики, а потом на передний план выплыл вокзал и закрыл обзор. Я поднялся, взял чемодан и пошел к выходу по полупустому вагону, пока поезд медленно подходил к перрону. Я находился в двух часах езды от Нью-Йорка, но мне казалось, будто я очутился в сотнях миллионов миль от дома. Сойдя на деревянную платформу — кроме меня из вагона здесь вышел только один пассажир, — я прошел через старую тяжелую дверь в здание вокзала.Слева была билетная касса. Повинуясь внезапному порыву, я подошел к ней и спросил у сидящего за окошком мужчины, когда ближайший поезд на Нью-Йорк. Он сказал, никуда не заглядывая:— В шестнадцать десять. Еще не было и половины двенадцатого.Вернулся бы я, если бы был подходящий поезд? Возможно, не знаю. Дома меня никто не ждал: Кейт и Билл, наверное, уже уехали на Лонг-Айленд. Целый месяц я был бы предоставлен самому себе. Кейт незачем было знать об этом, пока она не вернется. А тогда уже не имело бы смысла снова отправлять меня в “Мидуэй”.Может, так оно было бы и лучше, если учесть, как все обернулось? Вот уж действительно бессмысленный вопрос. В этой жизни ничто не имеет значения и ничто не бывает лучше или хуже.По другую сторону вокзала, у края тротуара, стояли четыре одинаковых оранжево-серых такси. Какая-то девушка, нагруженная чемоданами, теннисной ракеткой, шляпной коробкой, пакетом с покупками и плащом, — наверное, она ехала домой на каникулы, — с трудом усаживалась в первую машину. Я подошел ко второй. В ней не было ни счетчика, ни информации о плате за проезд.Водитель, коренастый мужчина с пушистыми рыжими усами, спросил:— Куда?— А тариф? — поинтересовался я.— Зависит от того, куда вам надо. Адрес был записан на клочке бумаги, который лежал у меня в кармане рубашки, но доставать его было незачем:— Норт-Лорел-авеню, 27.Он скривил губы, изучая меня в зеркало заднего вида и, вероятно, стараясь угадать, на сколько потянет клиент.— Два доллара, — наконец произнес он.— По-моему, это слишком много, — возразил я. Водитель с важным видом пожал плечами:— Это норма.— Нет уж, это чересчур.— Можете попытать счастья в другом такси.Никто из пассажиров, приехавших тем же поездом, не воспользовался такси, и две другие машины еще стояли у края тротуара позади нас.— Хорошо, — ответил я и приготовился вылезти из машины и вытащить на тротуар свой чемодан.Я едва успел открыть дверь, как он с раздражением проворчал:— Ну а по-вашему, сколько?Я понятия не имел, сколько, так как никогда не бывал в Кендрике, но не мог бы сильно ошибиться, уменьшив цену наполовину.— Один доллар.Он повернулся на сиденье, чтобы посмотреть на меня, не прибегая к помощи зеркала.— Вот что я сделаю, — произнес он. — Я поделю разницу с вами.— Полтора доллара, — сказал я.— Верно.— Включая чаевые, — добавил я.— Чаевые? — Он поднял бровь и усмехнулся. — Это вам не Нью-Йорк. Закройте дверь. Я ваш за полтора доллара.Наш путь пролегал по узкой густонаселенной центральной улице: по обе стороны — стоянки для автомобилей, в каждом направлении — только одна полоса, по которой медленно ползли машины. Вдоль улицы рядами тянулись магазины: магазины женской одежды, располагавшиеся в кирпичных зданиях девятнадцатого века, но явно желающие выглядеть более современно, магазины бытовой техники с грязными витринами, забитыми стиральными машинами, дешевые лавчонки, торгующие всякой всячиной, которые можно поменять местами с любыми такими же из любого другого города, и никто ничего не заметит.Миновав центр, мы попали в негритянский квартал: старые двухэтажные домишки с покосившимися балконами и смутным воспоминанием о том, что их когда-то красили, тощие, кожа да кости, грязные дети, бегающие стайками, — даже деревья с наполовину ободранной корой казались здесь тощими. Среди допотопных автомобилей, ржавеющих во дворах перед домами, я вдруг с удивлением увидел темно-голубой “фрейзер”.Далее последовала полоса обшитых досками белых домов, принадлежавших белым владельцам, — я видел такие же из окна вагона — и затем мы подъехали к старому и некогда богатому району:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55