— Иными словами, либо огонь, либо полымя.— Возможно. Точно не известно.— Выкладывайте подробности.Тот, что сидел, с грустной улыбкой покачал головой.— Извините. Посылки можно вскрывать только после того, как распишешься в получении.— И сколько у меня времени на раздумья?— Целая минута, если угодно.— А вы славный малый, — сказал Гроуфилд. — Как насчет Лауфмана? Ему вы тоже предложите сделку?— Нет, только вам.— Он может расплакаться на суде, если меня с ним не будет. — Вряд ли он выживет, — сказал тот, что сидел. Заметив взгляд Гроуфилда, он продолжал: — Лауфман сам виноват, мы тут ни при чем. У него пробито легкое и еще куча увечий.Гав, которого звали Чарли, добавил:— Решайте, Гроуфилд, а то наши друзья в коридоре, похоже, теряют терпение.— Вы так и не спросили, люблю ли я отечество, — напомнил им Гроуфилд.— Как — то не пришло в голову, что это важно, — сказал тот, который сидел. — Ну, как? Да или нет?— Сами знаете, что да, черт возьми. Иначе не спрашивали бы.Тот, что сидел, улыбнулся и встал.— Увидимся, когда врачи скажут, что вы здоровы, — заключил он. — Как вас называть, Эл или Алан?— Алан.— Меня зовут Кен, а это — Чарли. До скорого.— Минуты теперь будут казаться мне часами, — сообщил ему Гроуфилд.Они уже направились к двери, когда Кен обернулся и сказал: — Дело до некоторой степени срочное. Если вы не поправитесь, когда придет время начинать работу, сделка, естественно, отменяется. — Он весело улыбнулся. — Выздоравливайте поскорее. Глава 3 Выйдя из больницы, Гроуфилд угодил в объятия пурги, Кена и Чарли.— Вас подвезти? — сияя, спросил Кен.— Нет, спасибо, — ответил Гроуфилд. — Я, пожалуй, поеду автобусом.— Наша машина рядом, — сообщил Кен, и они с Чарли нежно взяли Гроуфилда под белы рученьки.— Вы слишком любезны, — проговорил он и пошел с ними к «Шевроле» без всяких знаков различия; впрочем, знаки и не требовались: ни одно частное лицо в стране не покупало черных «Шевроле» с тридцать девятого года. Все трое влезли на заднее сиденье — Гроуфилда посадили посередине, — и толстый шофер — очкарик в меховой шапке завел мотор и выехал со стоянки.Со дня их первой встречи минуло трое суток — вполне достаточно, чтобы Гроуфилд избавился от ощущения нереальности, которое принесли с собой Кен и Чарли. Контрразведки как таковой не существует, вся эта чепуха придумана в угоду писателям и сценаристам, подобно Атлантиде, Дикому Западу или хиппи. Но Гроуфилд довольно быстро понял, что пора воспринимать этих парней и мир, в котором они жили, как нечто реальное, поскольку они могли самым что ни на есть реальным образом повлиять на его житье — бытье, повлиять либо хорошо, либо дурно. Значит, допустим, что на планете Земля и впрямь есть тайные агенты, и два из них пригласили Гроуфилда поиграть за их команду. И правила этой игры, возможно, не совсем таковы, как в кино — и телефильмах, которые он смотрел. Эти парни вытащили его из огня, как и обещали, а уж выбраться из полымени — его, Гроуфилда, забота.Когда машина влилась в еле ползущий поток залепленных снегом автомобилей, Гроуфилд спросил:— Может, пора мне вскрыть посылку?— За этим мы сюда и приехали, — сказал Кен. — На днях вы предложили нам спросить, любите ли вы свое отечество. Мы отказались, но теперь я задам вам сходный вопрос. В какой степени вас интересует политика?— Я согласен с тем знаменитым парнем, который сказал: «Не приведи Господь когда — нибудь задуматься о моей стране». Забыл, как его звали.Чарли гавкнул и проговорил:— Боюсь, вы из этих великих грязнуль, Алан.— Да уж наверное.— Ну, вы хотя бы слышали выражение «Третий мир»? — спросил Кен.— Это что — то вроде вашей давешней «Коза — ностры»?— Не совсем, — ответил Кен. На улице валил снег, и за его пеленой почти невозможно было разглядеть витрины магазинов. — «Третий мир» — принятое среди пишущей братии название тех стран, которые находятся за пределами сфер влияния, как нашей, так и коммунистической. Это изрядная часть Африки, отдельные места в Латинской Америке, немножко Азии. Балласт ООН.— Страны в большинстве своем бедные, — добавил Чарли. — И в основном незначительные.— Полагаю, вы этого, как и многие другие, не знаете, — продолжал Кен, — но несколько лет тому назад в Калифорнии собрались сто самых светлых голов Западного мира, чтобы обсудить возможное будущее человечества, и они пришли к выводу, что грядущее наше зависит от Третьего мира. По их прогнозам, страны Третьего мира будут все больше тяготеть к военным диктатурам и управляться генералами и полковниками. Эти вояки больше похожи друг на дружку, чем на любого гражданина своих стран или любого жителя Соединенных Штатов России. Ученые предположили, что военные правители станут заключать друг с другом кратковременные союзы против западного и восточного блоков и вынудят нас милитаризоваться все больше и больше, пока лет через сто на Земле вовсе не останется гражданских правительств. — Весьма заманчивая перспектива, — заметил Гроуфилд.— Это пророчество, или, если угодно, предостережение, почти не муссировалось в газетах. Людям нетрудно внушить, что им следует опасаться большой страны, такой, как Советский Союз или красный Китай, а вот пойди — ка втолкуй простому народу, что Сирия, Гватемала или какое — нибудь Конго может представлять серьезную угрозу.— Короче говоря, — заявил Чарли, — мы ставим сигнализацию от грабителей, а настоящая опасность исходит от муравьев. — Я уловил суть, — сказал Гроуфилд.— Прекрасно, — похвалил Кен. — И что вы об этом думаете?— Что я об этом думаю?— Вы согласны с таким заключением?— Почем мне знать, черт возьми?— Оно кажется вам разумным?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48