А там как Бог даст, лишь бы кони вынесли!
Татары пустили стрелы, бухнуло несколько выстрелов. Летевшие впереди кони кувырнулись, но остальные уже успели ударить по степнякам, заставив их смешаться. Казаки дали жидкий залп из ружей и врубились в татарский строй. Тимофей, держа сабли в обеих руках, чертом вертелся в седле, отражая и нанося удары. Прорваться, во что бы то ни стало прорваться! Надо подать весть о набеге и доставить пленного. Наверняка он сказал далеко не все, что знает.
Отбив занесенную над головой саблю татарина в лисьей шапке, Головин быстро ткнул его клинком в живот и, резко развернувшись, успел достать еще одного, рубанув поперек лица. Некогда смотреть, что с ними стало, — уже налетели другие, грозя раскроить череп острой сталью.
Два молодых наездника начали наседать на Тимофея, крикнув остальным, чтоб не мешали им расправиться с русским. Горяча коней и дерзко смеясь, они вертели саблями, готовясь, рубанув сплеча, развалить казака до седла.
Сильно сжав коленями бока жеребца, Головин направил его прямо на врагов, стремясь проскочить между ними, но в последний момент неожиданно отвернул и поднял вороного на дыбы. Сверкнула на солнце сабля и, описав короткий полукруг, снесла голову первому наезднику, оказавшемуся справа от Тимофея. А слева уже вывернулся второй: целясь клинком то в бок, то в шею, он вихрем налетал и тут же отскакивал прочь. Татарин был ловок, увертлив, как уж, легко правил конем, умело закрывался небольшим круглым щитом, украшенным чеканными медными бляшками. Вот он снова наскочил, стараясь рассечь концом сабли грудь казака.
Головин принял удар на скрещенные клинки и сильно развел их в стороны, заставив степняка отвести назад руку.
— Вах! — вскрикнул наездник и начал сползать с седла: его правая рука, мгновение назад сжимавшая саблю, упала под копыта коня. Крепко учил биться чернец Родион!
Тимофей выхватил из-за пояса пистолет, выстрелил в пытавшегося ткнуть его копьем татарина и стрелой вылетел из свалки. Впереди, держа за узду лошадь с пленным, торопливо уходил в степь Иван Рваный. Чуть отстав от него, скакали еще двое казаков. Но вот один пошатнулся и упал на гриву коня — догнала шальная пуля.
Погонять вороного не было нужды: ему словно передалась тревога Тимофея, и он летел быстрее ветра, струной вытягивай сильное тело и, казалось, почти не касался копытами земли. Сзади жутко выли татары, мимо уха вжикнула стрела, дробью рассыпался топот погони. Степняки не хотели выпустить уже попавших в их руки и обреченных на смерть: в Диком поле один закон — либо ты, либо тебя!
Только позволь уйти казакам — и они поднимут на перехват набега Донское Войско. А что против него три сотни всадников? Нет, надо волками гнать по степи остатки сторожевой станицы, не давая ей передышки, пока не подкосятся ноги коней, пока не падут они, пятная траву потоками крови из ноздрей. Срубить казачьи головы, насадить их на копья и привезти из набега, как почетный трофей. На ходу перескакивать на свежих, заводных лошадей и гнать, гнать, гнать!..
Поравнявшись с атаманом, Тимофей увидел, что рядом с ним скачет только Аким Тетеря. Итак, их осталось всего трое, не считая пленного татарина, мешком брошенного поперек седла. Левый рукав у Ивана набух темной кровью, рука повисла плетью, а Тетеря ничего, целехонький, — лишь багровый след удара на скуле да разодран сапог.
— Дым! — покосившись на Головина налитым кровью глазом, просипел Рваный и направил коня к дальнему кургану.
— Ги-и-и-их! — кричал Аким, подгоняя скакунов.
На дальнем кургане загодя были сложены охапки сухой травы и валежник для костра, чтобы столбом дыма оповестить другие сторожевые станицы о появлении орды. И теперь Иван рвался туда, надеясь, что успеет предупредить своих, помешает врагу застать их врасплох.
Головин оглянулся. Погоня раскинулась широко по степи: не меньше полусотни всадников преследовали казаков, сумевших оторваться на несколько полетов стрелы. Но долго ли удастся выдержать это расстояние? У татар есть свежие, заводные кони.
Как же медленно приближается заветный курган! О том, что будет после, не хотелось думать: сейчас главное — разжечь костер! Скорее, скорее, только бы не попалась под копыто вороного нора суслика, только не переломал бы он ноги, не рухнул, подминая под себя седока. Кажется, широка и привольна степь, а не разойтись в ней без крови и смерти людям разных вер. Да и как иначе, если одни приходят, чтобы взять жизнь и свободу других?
На вершине кургана Иван сполз с седла и, неуклюже действуя раненой рукой, начал высекать огонь, глухо ругаясь сквозь зубы. Неожиданно он обернулся, глянул на Тетерю и Головина белыми от боли глазами:
— Геть отсюда! Берите пленника и моего коня. Живей! Они сейчас будут здесь!
— Атаман!..
— Геть! — Иван наконец справился с огнивом, и по сухой траве пробежали первые язычки пламени. — На другом кургане запалите!
Схватив плеть, он с размаху хлестнул коней, заставив их резко принять с места в карьер. Сквозь топот копыт донеслось еще раз:
— Запалите!
И опять всё перекрыл свист ветра и разъяренный рев татар, увидевших, как поднимается к высокому голубому небу столб темного дыма сигнального костра…
* * *
Мурза мрачно смотрел на дым сигнального костра, поднимавшийся к небу с вершины кургана. О Аллах! Какой неудачный день. Хочется надеяться, что он пройдет, не принеся новых неудач. Ведь всем известно: стоит один раз подвернуть ногу, и еще долго будешь потом хромать.
Сегодня в стычке с небольшой сторожевой станицей казаков он потерял почти три десятка всадников и несколько десятков лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36