не избежал он и модных одно время в санкт-петербургском обществе уроков английского бокса, а у мирных горцев учился приемам борьбы.— Сойдемся! — выпустив его руку, заключил Денисов и одним махом сгреб все со стола в сторону — За встречу да со знакомством не грех и по чарочке! А то в степу ни-ни, только при болезни или ранении, спаси Бог!Кутергин достал из походного саквояжа бутылку французского коньяка. Матвей Иванович с любопытством поглядел на этикетку и, к удивлению капитана, презрительно хмыкнул.— Убери! Вино нам ни к чему. Ты молочную водку пил?— Молочную? — недоуменно переспросил Федор Андреевич. — Нет, не доводилось.— Вот и попробуешь. Кузьма!В комнату влетел шустрый маленький казачок, похожий на щуплого подростка. Но на лице у него красовались пышные усы. Одной рукой он придерживал ножны шашки, а другой — бережно прижимал к груди липовый жбан. В мгновение ока на столе появились деревянные пиалы, каравай хлеба и огромный кусок вяленой баранины. С непостижимой ловкостью Кузьма шашкой нарезал хлеб и мясо, налил в пиалы водки и положил рядом с ними пучки зеленого дикого лука.— Видал? — улыбнулся Денисов. — Урядник мой, Кузьма Бессмертный; за все и про все у него шашка! Чего же ты доблестью казачьей баранину кромсаешь, а, Кузька?— Так ить всю жисть ей мясо кромсаешь, — хитро ухмыльнулся урядник. — То овечье, то человечье.— Философ! — Матвей Иванович поднял пиалу. — Ну, будем здоровы и за благополучное возвращение.Капитан вдруг почувствовал себя в обществе этих совершенно незнакомых ему людей легко и просто, словно он тоже давно насквозь пропах конским потом и горькой полынью. Предстоящая долгая дорога через дикую степь и жаркие пески представилась ему совсем не опасной, а еще вчера мучившие сомнения и предчувствия — просто бредом. Федору Андреевичу уже не казалось противоестественным пить с утра странную молочную водку с казачьим хорунжим и урядником, закусывать ее бараниной и непонятной зеленью. Будто он был уже там, в знойной полуденной стороне, и сидел с ними на привале у костра, а рядом, позвякивая удилами, паслись стреноженные кони. И капитан тоже поднял пиалу:— С Богом, Матвей Иванович! Будь здоров, Кузьма!Напиток обжег гортань, и перехватило дыхание. Не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть, Федор Андреевич покраснел, чувствуя, как из глаз покатились слезы. Денисов хлопнул его по спине ладонью и сунул в широко раскрытый рот пучок дикого лука. Капитан сдавил его зубами, и горьковатый едкий сок сразу снял обжигающую боль. Казачье питье оказалось огненным.— Колодцы будем проверять? — Матвей Иванович жадно глотал большие куски баранины, стараясь поскорее насытиться.— Надо, — подтвердил Кутергин. Он уже успел немного отдышаться. — Надо знать, сколько воды можно взять из них, где какой рельеф местности и твердость почвы. Определить места переправ через реки.— Стало быть, война скоро? — Денисов помрачнел. — Пойдут ребятушки на Хиву, а может, еще дальше?— Не знаю, — честно ответил капитан. И, вспомнив ночной разговор, сообщил: — Тут какой-то азиат просился со мной в степь.— Здесь, в форте? — живо заинтересовался Матвей Иванович. — Носатый такой, глаза черные, ходит вразвалочку, на ворону похож? Этот? Конь у него ахалтекинец, золотистой масти.— Ночью я с ним говорил, — извиняюще улыбнулся Федор Андреевич. — Не то что коня, его самого не разглядел.— Нафтулла, — уверенно сказа., Бессмертный. — Он, больше некому.— А ну, сгоняй-ка за ним. — приказал хорунжий.Бессмертный пулей выскочил за дверь.— Ты знаешь этого Нафтуллу? — Удивился капитан. Неужели Денисову известен каждый азиат, бывающий в форте?— Мутный человечишка! — Казак заговорщически понизил голос. — Никак не могу понять какому Богу он молится? Не иначе, всем сразу и от всех хочет хоть что то да получить. Но иногда он приносит интересные новости из степи. Ничего, сейчас его Кузьма доставит, а я по-свойски поспрошаю: зачем ему с тобой ехать захотелось?Однако Бессмертный вернулся один: Нафтулла исчез! Кто-то недавно видел его на плацу, кто-то у коновязей, кто-то около дома коменданта, а часовые сказали, что он уехал почти сразу же после прибытия полусотни Денисова. Услышав об этом, Матвей Иванович предложил выпить еще: не забивать же голову каким-то Нафтуллой?Кутергин пригласил фон Требина. Тот не стал отказываться и поддержал компанию, хотя Федор Андреевич видел: поручик сделал это лишь из стремления подражать ему, капитану Генерального штаба. Потом вдруг откуда ни возьмись появились доктор, за ним отец Иоанн и комендант. В комнате стало тесно, шумно, весело. Слоями поплыл табачный дым, и пришлось настежь распахнуть окно. Бессмертный, как факир в цирке, доставал новые и новые жбаны с водкой, куски жирной баранины и караваи хлеба…Как уходили гости, Федор Андреевич уже не помнил. Заботливый Епифанов помог ему лечь на кровать. Уже проваливаясь в сон, капитан слышал, как Аким пошептался с Кузьмой Бессмертным и тот с готовностью выбил крышку из очередного липового жбана…
Когда форт скрылся из вида, Нафтулла пустил ахалтекинца шагом — надо дать отдохнуть верному скакуну и заводным лошадям, навьюченным тюками с товаром. Лжекупцу не хотелось сейчас встречаться с Денисом-бала — сыном Дениса, как называли степняки хорунжего, помня его отца, лихого рубаку и отважного следопыта, пользовавшегося уважением в кочевьях. Денис-бала недоверчив и подозрителен, поэтому при его появлении Нафтулла счел за благо немедленно покинуть пограничную крепость.Но более всего его занимали мысли об урус-тюре — приехавшем в укрепление русском начальнике в темно-зеленом мундире с серебряными погонами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26