Они бросили тело в море, предварительно забрав деньги и документы из карманов его блузы. Усама по имени Мустафа заявил, что учился навигационному делу в Голландии и берется довести судно до албанских берегов. Быстро взглянув на радар, он удостоверился, что поблизости нет никаких других кораблей и капитан, как верно определил Мурад, просто выдумал это, чтобы избавиться от них.
Беженцы почти не пострадали: синяки, царапины, шишки, которыми занялись женщины. В одном из шкафов командирской рубки они нашли спирт, вату и бинты. Одна из них, до изгнания работавшая санитаркой, обработала рану Стеф. Не имея иглы с ниткой, она сбрила ей волосы над лбом и наложила плотную повязку, скрепленную двумя булавками.
Когда мужчины спросили, откуда у них ножи, они ответили, что любая беженка, предпринявшая долгое путешествие в одну из стран Великой Нации, должна раздобыть такое оружие. Они получили возможность защищаться от нападения или, в крайнем случае, вонзить клинок себе в сердце, чтобы избежать насилия и бесчестья. Они опасались христиан, этих лицемеров, которым исповедники спускали любую мерзость, но также и своих единоверцев-мужчин, поскольку те были не лучше и не хуже других. Впрочем, если бы кто-то из беженцев опозорил хоть одну из них, они бы зарезали его и лишили бы драгоценного мужского достоинства, чтобы он отправился в иной мир, имея тело евнуха. Мужчины, удивленные их решимостью и свирепой точностью, с какой они закололи капитана, бросали на них боязливые взгляды. Они думали, что в путь с ними отправились овечки, которые на самом деле оказались волчицами.
Стеф рассказала, что капитан зашел за ней в кубрик именно с целью обсудить, как вести себя с этими «исламистскими ведьмами». Едва она ступила на палубу, как получила удар по голове и потеряла сознание.
– Черт, ты могла бы догадаться, что у него на уме другое, – проворчал Пиб.
– У мужчин на уме большей частью другое, – хмыкнула старшая из женщин.
– И не только на уме, – добавила вторая.
Они рассмеялись. Ошеломленные такой дерзостью, их спутники по изгнанию погрузились в созерцание серой зыби Средиземного моря.
– Я знала, что-то произойдет, но не знала что, – прошептала Стеф.
Держась за поручни, бледная, она не сводила глаз с беловатого следа, оставленного винтами судна. На стянувшей ее голову повязке расплывались пурпурные пятна. Клочья тумана постепенно преобразились в капли ледяного дождя, который вскоре вынудит их укрыться в зловонном чреве корабля.
– Надо было разрубить узел, – продолжала она, пристально вглядываясь в лицо каждой из четырех беженок. – И вы это сделали.
– Разрубить узел, хорошо сказано! – воскликнула одна из женщин. – С этим мерзавцем так и следовало бы поступить. Чтобы не чванился у ворот своего рая.
Их смех был унесен порывами шквального ветра и заглушён рокотом мотора.
27
Сидя на террасе кафе, она наблюдала за легионерами, которые сновали туда и сюда по перронам Восточного вокзала. Большей частью они еще не вышли из подросткового возраста. Едва пробивающиеся усики и попытки выглядеть мужественными только подчеркивали их хрупкость, угреватые лица и детская наивность округлившихся глаз вызывали жалость. Поскольку Париж был одним из шести центров сосредоточения европейских войск – наряду с Миланом, Прагой, Веной, Берлином и Варшавой, они прибывали сюда из Франции, Испании, с Британских островов. Она еще раз отметила, что черный мундир больше идет брюнетам, чем блондинам и рыжим. Многие из них беспрерывно смолили гнусные сигареты, которые легион выдавал новобранцам. Сигареты обреченных. Она произвела небольшое расследование в ЕУТИ, Европейском управлении табачных изделий, и, благодаря одному из старых друзей, занимавшему важный пост на заводе в Роттердаме, выяснила, что в табак добавляют психотропные препараты. Похоже, они вызывали у солдат эйфорию или апатию, что помогало выносить боль и страх. А те, кто не курит? Тем хуже для них, ответил ее информатор, им будет тяжелее подыхать.
Состав, бывший высокоскоростной поезд, перекрашенный в черный и защитный цвета, чьи последние две буквы – обозначение высокой скорости – лишились теперь всякого смысла, еще не был подан на вокзал. Жалкое состояние путей и ущербность европейской технологии превратили бывшую гордость французских железных дорог в ковыляющую черепаху. Но ей все равно очень нравился изящный, хищный облик поезда, созданного для того, чтобы пожирать пространство. Теперь пять моторных вагонов с дизельным и электрическим двигателем тянули дюжину вагонов, забитых солдатами и боеприпасами. Состав передвигался только по ночам, с потушенными огнями, чтобы не привлекать внимания бомбардировщиков, утром же его загоняли в подземные вокзалы, где он стоял до наступления темноты. Ему требовалось от четырех до пяти дней для прибытия в один из гарнизонных городов Восточного фронта – Софию, Бухарест, Кошице, Люблин и Гданьск.
Новые легионеры сядут в вагоны не раньше семи вечера. Таким образом, у них был целый день, чтобы пошататься по вокзалу, она же располагала временем до четырех часов, чтобы обласкать прекрасного ангелочка, своего избранника. Составы отправлялись двенадцать раз в году, значит, сегодня она в шестьдесят третий раз «окажет личную поддержку» юному солдату, которого ждет фронт. Она вела дневник, куда записывала имена, даты, оценки: своего рода рукописная база данных, созданная на основе информатики. О своих железнодорожных приключениях она никогда не рассказывала никому – даже Шарлотте, лучшей подруге. Что же касается мужа, этот молчаливый человек, сносивший тяготы жизни с ледяным смирением, плевать хотел на маленькие игры, которым раз в месяц предавалась его жена на Восточном вокзале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127