Или когда дюжина бомб с истощенным ураном сносила под корень целый квартал. Тогда она думала, что вместе со своими товарищами делает все, чтобы освободить тысячи мужчин и женщин, готовых к страшной мести, тысячи чудовищ, которые разбредутся по городам и деревням Европы… Но потом понимала, что сама стала жертвой официальной пропаганды, что речь идет просто о спасении живых существ – жертв ужасных репрессий, о том, чтобы проявить такую наипервейшую христианскую добродетель, как сострадание.
– Завтра утром я еду в Париж. Вернусь через два – три дня.
Заместитель начальника лагеря с бешеной энергией вонзился в нее, прежде чем в изнеможении опуститься рядом, задыхаясь и истекая потом. Его красный рубец трепетал, как сердце на ладони.
– Нам надо было бы… надо было бы пожениться.
Она настолько изумилась его предложению, что чуть было не расхохоталась.
– Если меня назначат директором, нужно будет… наконец узаконить наши отношения. А то остальные используют этот прокол, понимаешь?
– Остальные?
– Как только ты оказываешься наверху, некоторые только и думают, как тебя спихнуть.
– А зачем ты едешь в Париж?
Он ответил не сразу. Он все еще сомневался в ней. Ей, однако, казалось, что она задала вопрос как можно более нейтрально.
– Начальники ЦЭВИСов всей Европы вызваны на встречу с представителями Министерства внутренних дел.
– Надеюсь, это ненадолго, я буду скучать по тебе.
Она вдруг сделала движение, на которое еще вчера, казалось, не была бы способна: протянула к нему руку и положила ладонь на рубец. Оба вздрогнули, он – от неожиданности, она – от отвращения. Не в состоянии прикасаться и дальше к эт ой воспаленной плоти, она взяла его член, еще твердый и мокрый от спермы. Он отреагировал совсем не так, как она ожидала: резко схватил ее за запястье и оттолкнул с нескрываемой жестокостью. Она прикусила губу, понимая, какая она идиотка: большинство мужчин не переносят, когда их тискают за член после оргазма.
– Извини, я сделала тебе больно…
– Ты мне не ответила.
– Дай мне время свыкнуться с этой мыслью.
Она скорее бросилась бы в печь, чем согласилась хоть на секунду разделить свою судьбу с этим мужчиной.
– Ты мне скажешь, когда я вернусь из Парижа, хорошо?
В знак согласия она улыбнулась и на секунду прикрыла глаза, в глубине души надеясь, что своевременные действия подполья или какое-нибудь чудо избавят ее от этого испытания.
– Мы поженимся после, – добавил он.
– После чего?
– После того, как я выполню грязную работу – чистку лагерей.
Она из последних сил старалась не показать, как все напряглось у нее внутри. Из нее вытекала остывшая сперма мужчины, который с ужасающим безразличием говорил об уничтожении десяти или двенадцати тысяч заключенных ЦЭВИСа Центрального района.
– На когда она намечена?
– Если я правильно понял, операции начнутся через десять дней. Во всех ЦЭВИСах Европы примерно восемь миллионов заключенных.
– Неужели так много?
– Даже больше, если считать пересыльные лагеря.
– А потом? Я хочу сказать, когда ты закончишь… чистку, что ты будешь делать?
– Работа всегда найдется. Если переведутся арабы, ЦЭВИС займется диссидентами, политическими заключенными, подпольщиками.
– Кто тебе все это сказал?
Он облокотился и пристально посмотрел на нее с таким выражением, которое очень походило на подозрение.
– Не волнуйся, безработным я не останусь. Особенно если у меня будет жена, которую надо содержать.
Он нагнулся и наградил ее поцелуем, вкус которого не способны были смыть и десятки литров чистейшей воды.
– Подполье начинает действовать сегодня ночью.
– Сегодня ночью? Но…
В голове у нее все путалось. Несколько часов назад заместитель начальника лагеря в сопровождении трех охранников уехал в Париж. Она дольше обычного стояла под душем, но так и не избавилась от тошнотворного запаха, который буквально въелся в поры ее кожи. Потом она оделась и около семи утра отправилась в зону доставки. Связной уже ждал ее. Сегодня он улыбался, глаза его горели. Он наклонился к ней поближе и быстро прошептал:
– Отсутствие начальников ЦЭВИСов на местах нам на руку. Такой случай упустить нельзя. Центр приказал всем отделениям одновременно начать действия около полуночи.
– Все готовы?
– У нас нет выбора: правительство уже назначило день, когда начнут уничтожать заключенных. У нас всего…
– Десять дней. Я получила информацию сегодня ночью. – Она прикусила щеку, чтобы не разрыдаться. – Так вы уже знали? То, что я делаю, никому не нужно.
Связной почесал в затылке и одарил ее сочувственным взглядом.
– Не говорите так. Два источника информации надежнее, чем один.
Она покачала головой и сверкнула глазами.
– Какие будут указания лично мне?
– Не вмешиваться в действия сегодня ночью. Оставаться в ЦЭВИСе и ждать новых распоряжений.
– О Боже, но… он предложил мне выйти за него замуж!
– Вы не обязаны соглашаться.
– Если я откажусь, он найдет способ меня сместить. И наше подполье останется без информации.
– Тогда надо согласиться.
– Вы отдаете себе отчет в том, что вы требуете от меня?
Она заметила, что ее слишком громкий голос привлек внимание часового у ворот, и успокоилась. Во дворе у разгрузочной платформы стояло всего два грузовика: один – связного, а другой, сильно помятый, – шофера, который возил свиные хребты с бойни. Она слегка помахала часовому рукой, давая понять, что все в порядке.
– Скоро Вы получите приказ его убрать, – примирительно сказал связной.
Она сочла его привлекательным: курчавые волосы, смуглая кожа, белые зубы. Впрочем, любой мужчина показался бы ей желанным в отличие от любовника по обязанности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127