Правило было предельно простым: при первом же свистке все прекращали поиски и со всех ног бежали к машинам. Опоздавшие пеняли на себя. Никогда еще ни один грузовик не вернулся назад, чтобы подобрать зазевавшегося «подонка». Тот попадал с лучшем случае к фараонам или к помощникам легионеров, а в худшем – к оставшимся в живых, обезумевшим от боли и гнева. Пиб, едва заслышав свисток, пускался наутек, как заяц. Гонимый страхом, он почти не касаясь земли проносился по грудам развалин и в исполинском прыжке приземлялся под брезентовый навес грузовика. В качестве добычи он приносил горсть пустяшных безделушек, хлама, которые центурион небрежно швырял в большой мусорный мешок.
В конце концов Пибу показалось, что ему удалось увильнуть от обычного условия для приема в ряды «подонков». Но как-то вечером в спальню нагрянул декурион и напомнил, что Пибу остается всего два дня, чтобы обеспечить себе место в Южном Кресте. Чтобы испытание было засчитано, ему потребуется свидетель. Декурион, восемнадцатилетний парень, у которого щеки были покрыты наполовину угрями, наполовину пробивающимся пушком, сел к нему на кровать под дружный скрип кожаной куртки и продавленных пружин.
– Слушай, Пиб, я к тебе очень хорошо отношусь, но если ты провалишь экзамен, мне придется тебя выкинуть. Сечешь?
Прежде чем скрыться за занавеской, Саломе посмотрела на него огорченно. Пиб не мог рассчитывать ни на нее, ни на еще кого-нибудь из членов декурии. В перерывах между налетами они хотели жить спокойно. Нечего было и думать, что кто-то из них будет рисковать, давая ложные показания ради новичка, которого подпирали сроки и у которого не было другого выхода, как решиться на самоубийство. А кому захочется сесть на борт полузатопленного судна… Как можно на них за это сердиться?
Сидя в кровати, Пиб глядел в слуховое оконце под потолком и чувствовал, что время несется в три раза быстрее, чем прежде. Дождь с ураганной силой хлестал по волнистому шиферу на крыше. Пиб в который раз вспоминал последние мгновения перед взрывом той бомбы – гудение самолетов, частое дыхание и стоны родителей, звук их трущихся друг о друга тел, он опять чувствовал, как на него накатывает страх, опять умирал от желания помочиться. Это было как в фильме, источавшем тревогу и несчастье. Или как в кошмарном сне. Он так до конца и не понимал, скучает ли он по своему семейству. Может, и да – ведь он все время ждал, что вот сейчас, как только откроется дверь, войдут его родители или сестра, что он их увидит в конце коридора, за занавеской или за загородкой. Они все еще жили внутри него, но были словно в тумане, как если бы взрыв навсегда смазал их контуры.
Дверь спальни отворилась с легким, скрипом, и в комнату проскользнула чья-то бледная и безмолвная тень. Пиб затаил дыхание, но через мгновение узнал Стеф. Он не видел ее уже почти десять дней. Как сказала Соль, Задница частенько так пропадала. Поскольку она принадлежала к «свободным элементам», то есть к тем, кто имели право отлучаться когда и куда угодно, она отчитывалась в своих передвижениях лишь самому командиру Сангоану или центурионам. Соль произносила «Задница» грубым тоном, скривив губы. Она терпеть не могла взрослых девиц, которые нарочно трясли грудью перед носом парней. Однажды Пиб случайно увидел, как Соль, стоя перед запотевшим зеркалом в общей душевой, изучала свою ПОГ – полностью отсутствующую грудь или плоское очертание груди.
У Пиба пробежали мурашки по коже. Ночной визит Стеф привел его в замешательство. На ней была широкая футболка, из-под которой торчали голые белые ноги. Она села на край кровати, положив ногу на ногу.
– Ты, кажется, еще не справился с испытанием, – прошептала она. – Надо бы поторопиться – у тебя в запасе всего один день и одна ночь.
– Я не могу найти свидетеля, – пробормотал он, и на глазах у него выступили слезы.
Он не добавил, что умирает со страху при одной мысли о необходимости укокошить человека, будь тот хоть самой распоследней сволочью. Она наклонилась над ним. Пиб глубоко вдохнул ее аромат – смесь запаха пота, мыла и слегка затхлых духов. Он удержался и не заглянул внутрь выреза на ее футболке. Он бы все отдал, чтобы она протянула к нему руку и коснулась его тела под рубашкой.
– А со мной ты говорил?
– А что? Неужели… неужели ты согласна?
– При условии, что мы сейчас же отправляемся. И так слишком много времени упущено.
– Но декурион…
– Сегодня ночью не было бомбежки, значит, завтра не будет налета.
– А как же комендантский час?
– Не забудь свою пушку.
Он подождал, пока Стеф уйдет, откинул простыню и встал. На соседней кровати Соль изо всех сил притворялась крепко спящей, она дышала глубоко и ровно, лицо ее застыло, но Пиб уловил на закрытых веках живую искорку. Он натянул брюки, обулся, достал из металлического шкафа большой маузер и патроны, надел куртку, добытую во время последнего рейда «подонков», и помчался за Стеф.
Они под проливным дождем пересекли пустынный остров и побежали по деревянному мостику, переброшенному через рукав реки. Город лежал в полной тьме, из которой внезапно возникали фасады зданий и изломанные очертания руин. Вокруг – ни единого огонька, оживлявшего темноту; ни свет фар какой-нибудь колымаги, ни проблеск луны, ни мерцание звезд не отражались на дрожащей поверхности Луары. Как всегда по ночам, ОКЭ, Объединенная Компания энергоресурсов, отключила электричество, и город, весь регион, вся страна и вся Европа погрузились в кромешную мглу.
Они направились по широкому бульвару в сторону центра. Темнота была наполнена какими-то тайными шорохами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127