Они любили друг друга безмолвно, со спокойной сладостной неторопливостью, и у Пиба не возникло ощущения обмана, который он всегда чувствовал после мастурбации, когда ему хотелось тут же начать вновь, чтобы побыстрее вернуть мимолетное неуловимое наслаждение. Он отдался Стеф полностью, и это растворение не имело ничего общего с сальными историями школьных приятелей. Потом они заснули сном праведников, умиротворенные, слившись в объятиях.
Надо же было случиться, чтобы этот рослый черт Поул вломился в прицеп, чтобы разбудить их.
– Эге, вот до чего мы дошли…
Он смотрел на них, обнаженных, лежащих на одеяле, и во взгляде его не было никакой похоти, только печаль сожаления.
Они углубились в лабиринт темных улочек исторического центра Пиатры. Приближался вечер. Они расположились на террасе ресторана на маленькой площади недалеко от башни Стефана. За соседними столиками звучала речь на нескольких языках, среди прочих можно было различить англо-американский, немецкий и какой-то из славянских. Они заказали ужин у официанта, который кое-как изъяснялся по-французски, но так и не смог растолковать им меню, составленное на румынском.
Пару дней назад Пиб начал бы прикидывать, какой оборот примут события, стал бы тревожиться о ближайшем и отдаленном будущем. Сейчас он спокойно отдыхал, сидя на своем соломенном стуле и созерцая окружающий мир. Всех, кто толпился на маленькой площади Пиатры, соединяли невидимые узы, но они этого не сознавали, полагая, что заняты собственными мыслями, они гнались за любой химерой, надуваясь от смешной и жестокой важности, они находились во власти стольких слухов, страхов и эмоций, что полностью утеряли связь со своим истоком. А ведь это было так просто – достаточно уничтожить мысли, сжечь желания, впустить в себя голос вселенной, обнять мгновение. Пиб мог бы на несколько часов, быть может, дней погрузиться в колдовское созерцание мира, если бы Стеф не сказала вдруг:
– Чтобы остановить армии Великой Нации, нужен был христианин, столь же фанатичный, как исламистские интегристы.
Он не вполне понимал, к чему она ведет и зачем ей вообще понадобилось затрагивать эту тему, но постарался проявить интерес к разговору.
– Ты говоришь об архангеле Михаиле?
– Исток в традициях румынского фашизма. Движение легионеров, созданное Кодряну и возродившееся из пепла после включения Румынии в Европу. Националистическая реакция проявилась во всех странах Союза, но в Румынии она оказалась самой радикальной.
– А ты-то откуда все это знаешь?
– Во Франции я познакомилась с одним беженцем-румыном. Он искал способ перебраться в Соединенные Штаты. Бывший лидер Движения легионеров. Старый друг человека, которому предстояло стать архангелом Михаилом. Он рассказал мне, что американские и европейские спецслужбы вступили в контакт с вождями легионеров за несколько месяцев до первых атак исламистов.
– Почему ты мне раньше об этом не говорила?
Стеф бесцеремонно взяла сигарету из пачки, лежавшей на соседнем столике, и прикурила от свечи, не обращая внимания на негодующие взгляды других посетителей ресторана.
– К чему было засорять тебе мозги?
– Почему ты говоришь об этом сейчас?
Пиб протянул руку за сигаретой. Жгучее желание попробовать вкус табака.
– Потому что мы, наверное, встретимся с архангелом Михаилом, и я считаю нормальным, чтобы ты знал, с кем имеешь дело.
Он затянулся сигаретой. Дым обжег ему нёбо и горло. Закашлявшись, он вернул окурок Стеф и отпил глоток нечистой воды. Он не старался подавить эйфорию, нарастающую в нем под воздействием проникшего в кровь никотина.
– Чем же занимались здесь американские спецслужбы?
– Легкая победа Великой Нации не входила в планы Соединенных Штатов и их союзников. Распалив ненависть мусульман, они тут же поддержали фанатичную христианскую оппозицию. Они создали католический Голем для борьбы с исламистским Големом. Таким образом они обезопасили себя, натравив своих соперников друг на друга. По словам моего конфидента, они вооружили легионы и помогли им сорвать наступление исламистов.
– Что же даст устранение архангела Михаила, если он был поставлен во главе Европы американскими спецслужбами?
Официант поставил на стол тарелки с закуской, разнообразные овощи в густом розовом соусе.
– Хороший вопрос, – ответила Стеф. – Быть может, произойдет демонтаж самого механизма. Нужно показать Европе, что ее гнев и страх покоятся на иллюзиях.
– Они поставят вместо него кого-нибудь другого.
– Противники архангела Михаила устремятся в брешь и не допустят этого.
– А союзники американцев, кто они?
– Некоторые европейцы, израильтяне, китайцы, индусы… Все, кто по тем или иным причинам не желает видеть сильной Европу или Великую Нацию. Или не хотят видеть сильными обеих.
Пиб окунул редиску в соус и раскусил ее. Острый вкус ошеломил его. Он сделал быстрый вдох, чтобы потушить пламя, обжигающее язык и щеки.
– К чему нам вмешиваться?
– Европа и Великая Нация Ислама стали пленниками кошмара, Пиб. Мне кажется… человечным помочь им вырваться из него. Помочь людям уснуть не столь мучительным сном. Увидеть красивые сны. Можно назвать это и состраданием.
– Ты ведь знала это с самого начала, верно?
Стеф съела кусочек цветной капусты и брокколи. Крики и смех пьяных немцев на мгновение заглушили все разговоры вокруг.
– С момента встречи с румынским беженцем. Он доверился только мне.
– Что с ним стало?
– Его нашли мертвым на одном из атлантических пляжей. Ему вырвали сердце. Печать легиона.
– Почему…
Пиб осекся. Ведь Стеф уже говорила ему, что бесконечные почему и как ведут каждого из людей в свой персональный ад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127