Она вправду считает, что было бы неплохо поставить пару охранников рядом с дверью моего номера.
– А вы что сказали?
– Что так делают только президенты.
– Она спрашивала, охраняет ли кто-нибудь вашу картину?
– Да, в Авиньоне, кажется.
Оксби пролистал страницы своего блокнота.
– Я хочу, чтобы вы сказали Гюставу Билодо, что он сможет вывесить портрет только в то утро, когда откроется выставка. Не раньше.
– Это ему не понравится.
– Спишите это на адвоката.
Оксби нашел Джимми Мурраторе в его номере. Инспектор составил список, указывавший, где остановились те, с кем стоило встретиться.
– Они все разбрелись. Сэм Тернер выбрал отель «Поль Сезанн». Энн приедет завтра утром. Я ее размещу в «Кардинале», где я остановился.
– Куда ты поместил Тобиаса?
– Тобиасы будут в отеле «Черный берег». Я не знаю, где остановятся французы, но знаю, что Анри Трама где-то прячется. Можете быть уверены, он говорит всем своим друзьям, что наш план не сработает. Надеюсь, что он выскажется в прессе. Шеф, как я понимаю, у вас сборная солянка из трех полицейских Скотланд-Ярда, которые здесь без разрешения и которые, возможно, будут уволены, как только ступят на британскую землю. Есть еще один канадец из Интерпола и нью-йоркский полицейский в отставке. Мы ищем призрак с вымышленным именем, которое обозначает бога огня.
Оксби серьезно посмотрел на молодого сержанта: – Ты все верно сказал, Джимми. Кроме того, что здесь останутся только двое из Скотланд-Ярда. Я хочу, чтобы ты вернулся в Лондон, как только сможешь. Установи, где находится Алан Пинкстер, и будь рядом с ним, как будто ты еще один слой его кожи. Чего бы это ни стоило, не теряй его из виду.

Внутри музея Гране было настоящее столпотворение: странное, равномерное движение наблюдалось во всем старом здании, возведенном в 1671 году, – тогда оно было монастырем рыцарей Мальты. Было похоже, что это роение является частью хитрого плана, в котором каждый компонент выставки взрывается, распадаясь на множество частей, а потом волшебным образом собирается обратно в чудной гармонии. До открытия оставалось меньше четырех дней: маляры все еще покрывали желтой краской стены в лестничных пролетах, в квадратном холле и в старом вестибюле – поверх старой штукатурки. Столяры и плотники строгали и стучали молотками, а электрики проводили свет в четырех залах на втором этаже, где должны были выставляться шестьдесят два масляных полотна, пятьдесят шесть акварелей и двадцать девять рисунков.
Гюстав Билодо, его помощник Марк Даген и Шарль Пурвиль из нью-йоркского музея Метрополитен разработали грандиозный план по размещению картин и рисунков. В центральной галерее на втором этаже директор отвел большое место для восемнадцати портретов семьи и родственников Сезанна. Отдельно стоящий двусторонний экран помещался на видном месте перед одной из двух стен, отведенных под портреты; перед входом Билодо планировал поместить портрет Ллуэллина. Портрет с другой стороны экрана должен был стать сюрпризом, о котором Билодо собирался сообщить во время приема накануне дня великого открытия.
Появилась Мирей Леборнь со своим помощником; она встретилась с Билодо в портретной галерее. Ее беспокоило не то, на какую стену будет повешена каждая картина, а то, состоится ли выставка вообще.
– Не имеет никакого значения, жив ли еще этот сумасшедший, – умоляюще сказал Билодо. – Мы надежно защищены изнутри. Каждый возможный вход в музей, все двери и окна охраняются высокочувствительными датчиками. На тот случае, если кто-нибудь проберется внутрь, все открытое пространство – галереи, лестничные пролеты, залы, кабинеты, туалеты – оснащено инфракрасной сигнализацией. – Он показал ей небольшой цилиндр. – В каждую раму будет вмонтирована сигнализация.
– Вы забываете, что четыре картины Сезанна уничтожили именно тогда, когда музеи были открыты для посетителей, – сказала Леборнь. – Возможно, Вулкан хитрее вас и ваших датчиков и сигнализаций.
– В музее постоянно будут дежурить двадцать семь охранников, по крайней мере четверо в каждой галерее. Все они очень опытные, и каждый прошел специальную подготовку и знает, что ему делать.
– Но система безопасности еще не начнет действовать в полную силу, Гюстав. Она не будет установлена до первого февраля, около двух недель.
– Система в портретной галерее полностью установлена и проверена. С дополнительной охраной. Я уверяю, ни один музей в мире не был столь безопасным, как Гране.

Перед холлом был сад, окруженный низкими постройками. Рядом когда-то была конюшня на двадцать лошадей, но сейчас она не функционировала. На Рю Алферан, улице за музеем, выстроились четыре фургона. Они принадлежали управляющему, который выбрал конюшню для установки передвижной кухни. За нее отвечал небритый молодой человек плотного телосложения, казавшийся старше своих лет. Его ждал молодой человек с широкой улыбкой на длинном, узком лице.
– Нужна помощь на кухне? – спросил Леток.
Шеф оглядел худого черноволосого мужчину.
– Руки покажи, – сказал он грубо.
Леток был подготовлен к этому испытанию и вытянул руки ладонями вниз, а потом перевернул их.
– Можешь приходить на шесть часов завтра, с пяти до одиннадцати. Плата – двести тридцать пять франков.
Продолжая улыбаться, Леток сказал:
– Я приду.

Глава 56

Астрид тихо подошла к столу у окна и сняла трубку. Телефон звонил уже полминуты, но Фрейзер не ответил.
– Алло, – нерешительно произнесла она.
– Я звоню мистеру Ллуэллину. – Это был хриплый мужской голос, который она смутно припоминала.
– Кто звонит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99