Наконец Пинкстер произнес:
– Звонили из полиции. – Широко раскрытыми глазами он беспомощно смотрел на Оксби. – Боггса убили!

Глава 4

Одна минута второго, среда. Главный терминал Гатвика, второго по величине аэропорта Лондона, был полон пассажиров. К газетному киоску рядом с южным выходом подошел мужчина с черной сумкой странной формы, маленьким саквояжем, напоминающим сосиску. Мужчина был высоким – выше шести футов, в синем костюме без галстука, в темных очках и широкополой соломенной шляпе. Подойдя к киоску, он взял «Файненшл таймc» и «Интернешнл геральд трибюн». Изучив первые полосы остальных газет, он выбрал еще одну, сунул все три под мышку, расплатился и направился в расположенный неподалеку ресторан, где купил кофе и сел за столик у стены, откуда был хорошо виден вход. Он открыл «Файненшл таймс» на таблицах курсов акций и начал просматривать столбцы, иногда задерживаясь на якобы заинтересовавшей его компании. Потом пролистал «Геральд трибюн». На самом деле интересовал его выделенный жирным шрифтом заголовок на первой полосе «Сан»: УБИТ ХРАНИТЕЛЬ ЧАСТНОЙ КОЛЛЕКЦИИ.
На третьей странице он увидел фотографию галереи, а также Кларенса Боггса и Алана Пинкстера, снятых рядом со скульптурой Родена, которую установили в галерее накануне. Статья была немногословна и включала заявление полиции о том, что Боггс был убит и что дальнейшие детали сообщат по ходу расследования, проводимого полицией Большого Лондона. Мужчина положил сумку и шляпу на стул перед собой, откинулся на спинку и отхлебнул кофе. В помещении было холодно.
Человек этот был довольно крупным: широкие плечи, длинные руки с толстыми пальцами, большое, красивое лицо. Темно-русые волосы со светлыми прядями зачесаны за уши. Полные губы и широкий подбородок с ямочкой, но не посередине, отчего казалось, что одна половина лица шире другой. Мужчина поднял голову и посмотрел на электронные часы над кассой: четырнадцать минут второго. Опустив взгляд, он увидел женщину с подносом, которая только что расплатилась и повернулась, оглядывая зал. Одета она была просто – свитер и брюки, миловидное лицо обрамляли темные волосы, из косметики – только розовая помада. Астрид Харальдсен была готова к путешествию: удобно, просто, инкогнито. Она подошла к соседнему столику и отодвинула пустые чашки и пепельницу.
– Не хотите присесть сюда? – спросил мужчина грудным голосом, нараспев, что выдавало его скандинавское происхождение. – Ваш столик очень грязный.
– Norsk? Norsk? – Норвежец? (норв.)

– спросила она.
– Ja, Ja – Да (норв.)

– улыбнулся он.
Она поставила свой поднос на его столик и села. Они дружески поболтали несколько минут на смеси норвежского и английского. Соседний столик заняла молодая пара. Они хихикали, обнимались и целовались. Астрид понаблюдала за ними, потом взглянула на другие столики, на людей у кассы. Улыбка исчезла с ее лица.
– Ты выглядишь уставшей, – не меняя интонации, сказал он. И продолжил по-норвежски: – У тебя волосы торчат из-под парика. Поправь, пока никто не заинтересовался.
Она нащупала край темного парика, прикрывавшего ее собственные, светлые волосы, и натянула его на лоб.
– Ты что-то бледная, – заметил он. – Хорошо себя чувствуешь?
– Зачем ты это сделал? – спросила она слабым голосом, проигнорировав его вопрос. – Зачем, Педер?
Человек, которого она назвала Педером, положил черную сумку себе на колени и уперся в нее руками.
– Из-за этого хранителя у нас могли быть неприятности. После того как я обработал картину, он вошел в галерею. Я уверен, что он почувствовал запах.
Она покачала головой:
– Нет. В том зале сильно пахло краской. Ты же слышал, там говорили, что в то утро покрасили потолок. – Она нервно потерла руки. – Чудо, по твоим словам.
– Я сказал, совпадение. Но это было вовсе не чудесно, когда ты начала спрашивать о какой-то картине. Ты не должна была ни с кем разговаривать.
– Я всего лишь задала невинный вопрос.
– А он ответил. И пристально на тебя посмотрел, а потом и на меня. А потом он возьмет и вспомнит нас обоих. И этот чертов фотограф тоже вспомнит. Он снимал все, что движется!
– Но я была в этом. – Она запустила руку в темные волосы. – Кого они будут искать, так это секретаршу Мюллер из Копенгагена.
– Но я-то был не в гриме, – возразил Педер.
– Ничего не случится, – успокаивала его Астрид.
– Одна хорошая фотография может стать одной большой проблемой.
– Ты уверен, что это хорошая фотография?
– Найду фотографа, узнаю, что он нащелкал.
– А ты можешь это сделать?
Он кивнул:
– Я должен.
Глаза Астрид блеснули. Она взглянула на газету и поводила пальцем по фотографии Кларенса Боггса.
– Не надо было его убивать.
– С ним произошел несчастный случай, – нервно сказал он.
– Ты же говорил, никто не пострадает.
– И еще фотограф снимал. Это все меняет.
Он нагнулся к ней и сказал тихо, но твердо:
– Для тебя есть поручение, и ты должна его выполнить.
Три американских бизнесмена сели за соседний столик, громко поздравляя друг друга с успешной поездкой.
Педер взглянул на них и продолжил по-норвежски:
– Когда ты снова увидишь Ллуэллина?
Она едва заметно улыбнулась:
– Сегодня вечером я позвоню ему из аэропорта и договорюсь о встрече.
– Он живет один? У такого богача должна быть прислуга.
– Там живет еще человек. Его зовут Фрейзер. И все. Я узнала это у рассыльного. Кажется, Фрейзер старше Ллуэллина, мальчик сказал, что он смешно говорит и что он сильный.
– Думаешь, этот человек охраняет картины Ллуэллина?
– Возможно. Еще есть пес, – добавила Астрид. – По словам рассыльного, из тех, что все время лают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99