– Ты с ним не будешь встречаться, но сможешь видеть его и слышать. Я хочу, чтобы ты слышал, что он будет говорить о портрете Девильё и сколько его клиент заплатит за него. – Пинкстер, мечтательно улыбаясь, уселся в кресле рядом с Аукрустом. – Мне не терпится увидеть портрет. – Он слегка двинул туфлей дорожную сумку Аукруста.
Аукруст медлил с ответом.
– Картина не со мной, – наконец сказал он.
Улыбка сползла с лица Пинкстера.
– Ты не принес ее с собой? Ты это хочешь сказать? Аукруст кивнул.
– Я сказал, что не принес ее с собой, – ответил он ледяным тоном.
– Что ты с ней сделал?
– Положил в камеру хранения на железнодорожном вокзале в Экс-ан-Провансе.
Пинкстер взорвался:
– Не может быть! Ты не настолько глуп, чтобы положить картину, которая стоит целое состояние, в камеру хранения!
Аукруст поднялся и ухватил руку Пинкстера, отчего бокал вылетел и разбился о стену.
– Не говори со мной таким тоном.
Пинкстер выставил руки, чтобы предотвратить следующий удар Аукруста.
– Я… я не могу поверить, что ты делаешь такое без разрешения.
– Разрешения на что? Меня чуть не убили из-за этой картины. Старик за это заплатил. Да, он заплатил. – Его усмешка больше походила на гримасу. – Слышишь, что я говорю? Он мертв.
Пинкстер дышал часто и нервно.
– Я тебя слышу.
Аукруст продолжал:
– Перед тем как откроют выставку, я верну мадам Девильё ее портрет.
– Не хочешь сесть? – с уважением сказал Пинкстер, его лицо покрылось пятнами. – Ты не говорил, что тебе нравится мадам Девильё. Я тебя понимаю, она была добра к тебе. Это так?
– Да, – прямо ответил Аукруст.
– И я могу понять, что ты хочешь что-нибудь сделать для нее, что-нибудь важное… Сделать ее счастливой…
– Когда ей вернут картину, она будет счастлива.
– Но ты можешь сделать кое-что получше. Ей могут потребоваться деньги – ведь муж ее умер, и у нее нет доходов.
– У нее есть собственность и другие картины, которые стоят миллионы.
– Тогда ей не нужен этот портрет. Видишь, Педер? Нам картина важнее. Я обещал Кондо, – мягко сказал Пинкстер тихим голосом. – Он может продать ее почти за столько же, за сколько она ушла бы на аукционе. У нас будет куча денег. Ты меня понимаешь?
Аукруст молчал. Пинкстер поднялся и протянул руки, как бы моля о помощи.
– Скажи, что понимаешь, – выговорил он, – скажи, Педер. Скажи что-нибудь, ради бога!
Свет шел от новых зданий в районе Кэнэри-Уорф, и над всеми зданиями, как огромный маяк, возвышался небоскреб Уан-Кэнада-Сквер. «Сепера» была посреди реки, в трех сотнях ярдов от нового комплекса. «Бен Джолли» двинулся обратно в темноте вдоль западного берега Темзы. Джимми Мурраторе наставил на буксир бинокль ночного видения.
В 7.45 у буксира остановилась маленькая лодка Видно было, как две фигуры ступили на палубу «Сеперы».
На «Сепере» имелось еще одно помещение, в которое можно было попасть через открывающуюся панель за телеэкраном в большом салоне. Это была маленькая отдельная каюта, богато обставленная и хорошо оборудованная. Здесь было кабельное телевидение, соединенное с камерами в рубке и еще двумя, спрятанными в самом салоне. В этой роскоши Аукруст мог наблюдать за встречей Пинкстера и Кондо. Пинкстер заранее готовился к тому, как он будет показывать картину Девильё, и был готов не уступать в цене. Но сейчас он пытался смириться с тем, что у него не было портрета, и с тем, что вынужден иметь дело с таким непредсказуемым и опасным человеком, как Педер Аукруст.
Кондо и Мари Симада поднялись на борт «Сеперы» в 7.50. Пинкстер сразу сосредоточился на картине Дега «Перед скачками».
– Сколько вам предложили?
– Исораи Тумбари заплатит шесть с половиной миллионов долларов, – ответил Кондо. – Мы договорились об этой цене, хотя я сказал ему, что нужно семь.
– Ну и надо было брать шесть с половиной, мы же решили, что это хорошая цена.
– Ну, почему было не попробовать запросить больше? Чтобы его аппетит возрос, я дал ему картину на время.
– Зачем вы это сделали?
Кондо улыбнулся и успокаивающе сказал:
– Дега в безопасности, Алан. Кроме того, нам с мистером Тумбари надо обсудить другую картину, и необходимо проявлять взаимное доверие.– Кондо помедлил и заговорил тише: – Доверие в этом деле очень важно. Без него нет бизнеса. Но хватит об этике, – сказал Кондо. – Покажите мне Сезанна.
Аукруст подошел поближе к экрану, чтобы лучше видеть Пинкстера, который нырнул в кресло, видимо надеясь, что оно его проглотит.
– Произошло нечто неожиданное. Я не мог вам позвонить. Мне не доставили портрет Девильё, конечно, по ошибке. Я не давал такого указания…
Кондо отреагировал не сразу, как будто то, что он услышал, было совершенно не важно.
– Это что, плохая шутка? Я проделал этот путь не для того, чтобы узнать о глупой некомпетентности. Позвольте сказать, что у меня особый подход к невыполненным обещаниям.
– Я не мог этого предвидеть, клянусь вам, – настаивал Пинкстер. – Вы думаете, легко заполучить такую ценную картину?
Кондо снова улыбнулся, но видно было, что он не шутит.
– Тогда я заберу ваш портрет, тот, который, как вы говорите, был уничтожен, как и остальные.
– Он был уничтожен, – с вызовом сказал Пинкстер. – Вы это прекрасно знаете.
– Нет, Алан, я этого прекрасно не знаю. Вы не разрешили мисс Симада исследовать то, что осталось от картины. – Кондо энергично покачал большой головой. – Никаких извинений и никаких задержек.
Пинкстер повернулся к маленькой женщине с экзотической внешностью, которая оставалась в тени за креслами.
– Я все устрою.
– Когда? – спросил Кондо.– На следующей неделе?
– Нет. Через неделю.
– Нет, Алан, не пойдет, – безапелляционно заявил Кондо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99